Книжная полка редакции

Юрий Воробьевский

НАСТУПИТЬ НА АСПИДА
Неожиданный афон

(Выдержки из книги)

ПРИКРОВЕННАЯ ИМПЕРИЯ
Часть третья

   В 1589 году в Москве поставлен был первый  русский патриарх. Тогда сказано было, что поставлен – «собором Российского и Греческого царств». Греческого? Спустя полтора века после падения Византии? (1). Что это? Красивая фигура речи? Политическая зацепка за историческую преемственность? Или… след прикровенного царства?
   …Наш паром, идущий на Святую Гору, встречает катер береговой охраны. На его овеваемой ветром корме трепещет византийский флаг. Черный двуглавый орел, кажется, парит над золотым полем вечности. Здравствуй Афон, живой островок великой Византии!
   Вот краешек солнца скрывается за горизонтом. На Святой Горе этот момент считается наступлением полуночи. Таково Византийское время. Так течет оно в соответствии с вечным движением светила.
   Солнце Правды не заходит над Православным миром уже две тысячи лет. Для афонских насельников – греков, сербов, русских, болгар, румын – их маленькое монашеское государство немало наследует от сверхнациональной империи. Поэтому, ступая на эту благословенную землю, каждый из нас оказывается не просто в «царстве Ромейском». Каждый возвращается на свою духовную родину. Не случайно во вторую неделю по Пятидесятнице – одновременно – осуществляется празднование Всех святых, в земле Российской и во Святой Горе Афонской просиявших.

Афон во вспышках молний

   Русский на Афоне Пантелеимонов монастырь. Среди ночи звучит колокольчик. Пора на службу. Пробуждение озаряется едва ли не ежесекундными вспышками молний. Отражаясь от моря, они ослепляют. Гром грохочет, кажется, прямо над крышей монастырской гостиницы. Рев образовавшегося рядом водопада заглушает шум моря. За окном - стена дождя. Уже третьи сутки.
   Предвестники невиданного ненастья застали нас в окрестностях Горы. Мы шли по неудобной, корявой тропинке. Пересекали пустыню Вилга – огромный камнепад, который лет двести назад похоронил многолюдный скит. Где-то поблизости находится и пещера отлученных – та самая, где замурованы страшные, черные тела монахов-предателей веры. Недоброе это место, говорили нам. Всю его неуютность могли прочувствовать и признаки надвигающегося урагана. На потемневшем море, далеко внизу – белые барашки разыгравшихся волн. Ветер неистовствует. Он бросает прямо в лицо холодные серые клочья облаков – словно отряды злых духов. Мы промокли насквозь. На едва заметной тропинке – оползень засыпает ее постоянно – спотыкаемся то и дело… Немного подбадривает то, что мы здесь не одни. Оглядываясь, видим вдали идущих следом за нами румынских монахов. Спустя два дня мой спутник спросит меня:
   - Помнишь, когда мы шли через Вилгу – ты что-нибудь необычное не почувствовал?
   - Да вроде ничего. Неуютно как-то было.
   - А меня помысел донимал… Ты идешь впереди, а в голове словно голос: толкни его в спину, он упадет с горы и никто не узнает…
   Первые потоки дождя обрушились на нас уже недалеко от Ксиропотама. Но оттуда до Руссика оставалось менее получаса скорого шага под гору, по лесной тропинке. Потом – маленькие радости гостиничного крова – сухая одежда, стопка раки и чаек архондаричного отца И…
   Вспышка молнии – мелькает мысль: а вдруг так сейчас на всем белом свете? Вдруг начался грандиозный потоп? Тьма за пределами нашей, осветившейся керосинкой кельи, поглощает память об обширности мира.
   Вчера один из водопадов уперся в угол гостиницы и начал быстро подмывать фундамент, затапливать подвалы. Кто-то предложил вывести против стихии трактора, изменить русло с помощью взрыва. Однако вскоре синдром покорения природы отступил. Иеромонах И. начал молебен Богородице, потом – акафист Илье Пророку… И на глазах у всех мутный поток, несущий с гор огромные камни, коряги повернул в сторону. «Природа» управляется совсем не так, как думали строители коммунизма, их предшественники и последователи…
   Закатываем по колено брюки и снимаем обувь. Пора на литургию. Путаясь в полиэтиленовых накидках, вброд переходим образовавшиеся на территории монастыря бурные ручьи. Вот арка главных ворот обители. Вот зеленые фонари перед Пантелеимоновым храмом. Но нам – выше. Сегодня служба в Покровском.
   Вспышка – и видны окна купольного барабана. Вода за стеклом клокочет. Кажется, мы уже затонули. Вспоминается предание: пред Концом Света, когда страсти мира, неверие ворвутся на Святую Гору, она уйдет на дно.
   Нам уже рассказывали и об еще одной афонской особенности. Когда что-то страшное происходит в мире – на Святой Горе отзывается. «Во второй половине 1905 года, когда у нас на Родине разгорелась кровавая революционная смута, умело управляемая богоборческой интеллигенцией, Афон периодически сотрясали сильнейшие подземные толчки. На это знаменательное явление в свое время обратил внимание выдающийся русский духовный писатель Сергей Нилус». Подобный тифон, словно придавивший Афон многосуточным водяным столбом, упоминает в своих «Письменах» и иеромонах Серафим Святогорец.
   А сегодня – что? Как понимать это бедствие? Многие монахи, с которыми мы беседовали в последние дни, сокрушенно качали головами и указывали на одно символическое, по их мнению совпадение. А, может быть, это было больше  чем совпадение? Во всяком случае, перед началом наводнения наш монастырь посетила группа католических кардиналов. Видели их на пристани и мы. Визит случился незадолго до отмечаемого в болгарском Зографе праздника. Он напоминает о страшных событиях, происшедших здесь в XIV веке, при униатах – императоре Михаиле Палеологе и патриархе Иоанне Веке. О мученичестве двадцати шести насельников монастыря и мирянах, отказавшихся принять унию с Римом.
   Запершись в пирге (башне) во главе с игуменом, они ответили на увещевания пришельцев признать мировое главенство папы: «А кто вам сказал, что ваш папа глава церкви? Откуда у вас подобное учение? У нас глава Церкви – Христос! Скорее мы умрем, чем позволим осквернить святость этого места вашим насилием…»
   Да, уния, тайно заключенная в душах человеческих, рано или поздно становится явной. Она услужливо звенит ключами перед пластмассовой холодно-корректных латинянских лиц. Она даже вводит в алтарь! Но там, после спровоцировавшего раскол Церквей кардинала Гумберта делать им нечего (2).
   Вспышка! Нет, не случайна эта буря! Как не вспомнить строки из открытого письма братии монастыря Есфигмен афонским старцам: «Обратите внимание, что в дни, когда подписывался договор о вхождении Эллады в ЕЭС, Святая Гора содрогалась от резких подземных толчков. Мы думаем, что это проявление Божией ярости в ответ на это событие». Действительно, «простым обогащением человеческого опыта последствия катастрофических явлений себя не ограничивают. Существенно важнее Божественные откровения, их сопровождающие. Сильнейшие потрясении обнажают человеческую душу, срывая с духовных очей пелену ложных представлений». Увы, не всех вразумляют даже такие знамения, о которых в июне 1995 года писала пресса: «Во время выступления константинопольского патриарха Варфоломея в храме Апостолов Петра и Павла в Ватикане перед совместным служением с папой, в базилику ударила молния, затем последовала буря».
   Сама природа трепещет от тайных замыслов мирового зла против Афона. В бюллетене греческого Союза ученых «Страж Афона» от 15 апреля 1994 года цитируется документ тайного мирового правительства, разработанный совместно с Ватиканом. Он носит характерное имя – «Иоанн Векк». Так, напомним, звали патриарха-униата, сподвижника императора Михаила VIII. Читаешь документ и чувствуешь, что он напитан вышедшим из преисподней духом. Он пышет раскаленной злобой и извергает протуберанцы проклятий.
   «1) …должен быть отменен как можно быстрее запрет на пребывание женщин на Афоне, являющемся последней крепостью тьмы и реакции в современной Европе…
   6) Должно быть разрешено создание малых монастырей других религий и догматов, что, конечно, поможет укреплению связей между ними на основе идей экуменизма…
   7) Главной преградой остается существование на Афоне монастырей других православных стран, которые, конечно, будут противодействовать всем нашим планам и станут полюсом притяжения всех греческих священнослужителей, сопротивляющихся каждому новому веянию; многие из них являются фанатичными сторонниками юлианского календаря так же, как и русские, сербы, болгары. Пока они будут действовать и существовать на Святой Горе, осуществление наших конечных целей будет затруднено… Существование и любая деятельность этих монастырей должны быть выкорчеваны полностью и как можно быстрей… Все клирики Афона, симпатизирующие России, Сербии, Болгарии и другим православным мракобесам, придерживающимся юлианского календаря, должны быть удалены с Афона, даже принудительно. К счастью, в официальной Элладской Церкви, в МИДе и Министерстве культуры и образования уже есть много людей, которые проявляют к нам полное понимание, видя, какую принесет их стране пользу этот новый огромный источник туристической валюты…
   9) Большая опасность того, что Афон станет базой, трамплином для проклятой ереси православия в Африке и Восточном Средиземноморье, должна быть предотвращена любой ценой. Поэтому мы должны совместно направлять все наши усилия на создание внутренних проблем в Греции, в Югославии и в России и стараться расколоть эти страны. Многолетние усилия в этом направлении уже дают свои прекрасные плоды. Если мы плотно не закроем этот опасный шлюз в дамбе сдерживания Севера, то катастрофа для нас будет беспрецедентной…»
   Вспышка вновь разрывает темноту. В памяти мелькает невзрачный человек в вицмундире. Он протирает пенсне, словно хочет поближе рассмотреть предание через стекла ученой близорукости. Несчастный Казанский! Цензор измышляет нечто о «нелепостях», якобы содержащихся в житии Андрея Юродивого. Что же он имеет в виду? Неужели и предание о Богородичном Покрове?!
   Много веков отделяют нас от чуда в знаменитой церкви Константинополя, где хранилась риза Богородицы. «Увидев во Влахернском храме… распростертый Богородицей сияющий покров, “светящийся паче електора”, Андрей Юродивый проникает именно в символический смысл ризы как Покрова-Церкви, который потом и становится специальной темой русской службы». Так впервые явился духовному зрению человеческому Богородичный Покров. Было это в IX веке. Позже Пренепорочная явилась другому Андрею – Боголюбскому.* Праздник Покрова стали отмечать и в Византии, и на Руси. Однако в царстве Ромейском омофор оставался всего лишь градоохранительной реликвией – в VII веке, носимый по стенам Константинополя, он уничтожил приближавшиеся корабли аваров, а двумя веками позже был погружен в воду, и ладьи язычников-русов разметала буря… На нашей воцерковившейся Родине было иначе. Покров приобрел космический масштаб спасения всего мира. Покрыи ны, Госпоже, омофором милости твоея, Иисуса человеколюбьца непрестанно молящи.
   Не хватило духовного зрения Второму Риму. И стал приближаться час, когда отнят был Покров от него.  

   * Его святым покровителем был Андрей Юродивый, а тот, в свою очередь, окрещен был во имя Андрея Первозванного.

Покров и потоп

   Почему именно этот восьмидесятикилометровый полуостров сохранился от Византии? Не потому ли, что здесь всегда оставались подвижники, которые из века в век напоминали: Афон хранится Богородичным Покровом. Одна из наиболее чтимых здесь икон изображает Матерь Божию, хитон которой покрывает Святую Гору.
   Спасительный омофор видим духовными очами. Узрел однажды его над Горой старец Феофан, тот самый, что записал посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого. И открылось старцу: удерживают этот Покров лишь молитвы и слезы святых Афонских.
   «Вдруг Феофан заметил, что нашла грозовая туча, из которой сверкнула такая блистающая молния, что ослепила глаза Феофану; грянул такой сильный гром, что все стоящие монахи пали на землю, из грома послышались следующие слова: «Отнимите покров, ибо нет больше для виноградника нужды в покрове сем»… Как только земля обнажилась от его покрова, тотчас же там подымался страшный ураган…»
   Нечто подобное увидели в дни разыгравшейся стихии и мы. Так что же: не стало плодов в афонском винограднике?
   Вспышка – вспомнились развалины русской Покровской кельи неподалеку от бывшего нашим скита Белозерка.* В начале XX века перед приездом важного гостя афонские власти распорядились построить новую дорогу до Лавры. Тракт прошел прямо по алтарю Покровского храма. После того, как снесли алтарную часть, подвизавшийся здесь старец умер, послушники его разбежались. Там где отъят был Покров, стоят безмолвные руины. Покрывает их скучная дорожная пыль – серый «омофор» слепой политики.**
   На Покров 2000 года словно прорвалось небо над Афоном (нигде больше в Греции ненастья не было). Наиболее сильные ливни шли на участке от нашего монастыря до обители святого Павла, где потоки смыли в море весь автопарк. В монастыре Симонопетра огромный камень упал с горы на мост и увлек в бушующую воду монаха.
   Через пару дней увидим разрушения и мы. Оползни, снесенные стены, образовавшиеся на дорогах каньоны. Автомобильные пути, кажется, стали едва ли не главными руслами разрушительных потоков, которые в прежние времена растекались сотнями небольших ручьев.
   Впрочем, все это будет потом. А пока мы в Покровском храме. Вспоминается, как о сооружении его иеромонах Мина писал: «Русский собор во имя Покрова устроен по мысли старца отца Иеронима, желавшего ввести сей праздник на Святой Горе, ибо у греков его не праздновали».
   А вот еще одно, поразительное, свидетельство схимника Аркадия: «Во время Крымской войны приехал важный паша, осмотрел все в монастыре, пришел в Покровский храм и указывая на алтарь, потребовал, чтоб отворили, но ему отказали, сказав, что это невозможно. Тогда он строго приказал, чтоб отдернули завесу, и, когда это сделали, взглянув в алтарь, и сразу как бы испугался, затрясся. Его вывели под руки из церкви. Что он увидел, неизвестно».
   Богородица и покрывала, и утешала. Старец Иероним рассказывает, как о чем-то обычном: «На праздник Покрова 1863 года, во время бдения, Матерь Божия была в нашем соборе и во время величания Ее стояла при местной иконе Покрова… Ее открыто видел один из братий, другие же испытывали Ее присутствие внутренним благодатным утешением…»
   В храме темно. Слева доносится грохот еще одного водопада – он скачет по ступеням крутой каменной лестницы… Но в просторном помещении церкви удивительно спокойно. Монахи застыли в стасидиях. Идет благоухающая чудесным афонским ладаном литургия. Стихия и мир бушуют за прочными стенами… Где мы? Мы в ковчеге, который рано или поздно пристанет к спасительной тверди Неба.
   Да, сокрушительный потоп духовного всесмешения тащит в мирское море даже обломки некогда неколебимых скал. Но в ковчег Церкви еще может успеть каждый.

   * Бурозери – буровят ее нынешние хозяева, греки, заглаживая память о славянском происхождении обители.

   ** А ведь сколько спасительных событий произошли в день Покрова в русской истории! Символично, например, что очередные гонения на Русскую Православную Церковь пошли на убыль после отставки Хрущева, состоявшейся именно на Покров 1964 года. Поистине – из белых платочков верующих матушек составился тогда спасительный омофор.
 

Нет бога кроме культуры

   Бездорожье монашеской пустыни – благо. Зато агрессор всегда первым делом строил на Афоне коммуникации. Сначала этим озаботились турки – для переброски своих отрядов. Но мощеные подневольными монахами дорожки для конницы воспринимаются теперь как скромные тропинки. На деньги ЕЭС эмигрировавшие с юга России и Закавказья понтийские греки – дешевая строительная сила – подрезают бульдозерами горные выступы и щедро заливают в основание трасс бетон. Все готовится для продвижения разрушительного и прибыльного любопытства.
   Четвертый пункт проекта «Иоанн Векк» предписывает: «Как можно быстрее необходимо построить дороги для движения автомобилей и автобусов, канатные дороги, рестораны, бары, дискотеки, создать казино, так чтобы обеспечить приятное пребывание для туристов и ученых».
   …Однако всякому потопу приходит конец. И вот в расчистившемся воздухе мы видим за проливом белую, освещенную закатным солнцем, вершину Олимпа.
   К греческим Олимпийским играм 2004 года мир готовился заранее – с размахом и пышностью, характерными для языческой империи времен упадка. Из ставших ненужными национальных монет европейских государств хотели даже отлить нового колосса Родосского. Чтобы стоял правой ногой на одном острове, а левой на другом (3). И на «реконструкцию Афона перепало. Выделили аж 80 миллиардов драхм.* На территорию, где ныне подвизаются полторы тысячи монахов, планировали высадить тысячи не забывших русскоязычного матерка понтийцев… А ведь как в XIX-XX веках возмущалось греческое  благочестие размаху строительства на Афоне русских храмов! Почему же все так изменилось теперь?
   Монахи, впавшие в многопопечение, а иногда и в сребролюбие, о чем вещал еще Нил Мироточивый, обманываются лукавым. Врагом, которому ненавистна афонская молитва о благостоянии мира. И вот один из результатов этого обмана. Если русским паломникам греки частенько говорят запретительное, раздраженное «охи-охи» (нет-нет) а то и гневное «эксо!» (вон!), то замаскированным масонам из ЕЭС – рахат-лукумное «параколо» (пожалуйста).
   Что же ждет греческих иноков, традиционно боящихся «русской экспансии на Афоне? Монахи будут вынуждены переквалифицироваться в гидов или в официантов. В рясофорную обслугу еретиков и атеистов. Тихие европейцы, а не визжащие башибузуки штурмуют теперь византийские стены. Громят их многомиллионными валютными залпами.
   Три десятка лет назад мировая закулиса уже предлагала средства на «возрождение» Афона. Тогда святогорцы сказали твердо: масонских денег нам не надо. Что ж, не мытьем, так катаньем. Доллары поменяли «национальность» и обернулись драхмами. На них в конце 90-х начали вести реставрацию храмов, строительство гостиниц и дорог… Теперь здесь шныряют и вовсе космополитические евро.
   Идешь по свежевымощенным плитам, а под ногами то и дело вспыхивает на ярком солнце новенькая медная блямба. Что за маркировка такая? Присмотришься к кругляшку – на нем написано KeDAK. Якобы греческая организация с таким названием якобы финансирует восстановительные работы. На самом же деле и ярый эллинский патриотизм, и неспешная святогорская осторожность, кажется, обмануты. KeDAK – лишь посредник Европейского экономического сообщества…**
   А, может быть, опаска «масонских денег», - предрассудки необразованных афонских старичков?
   - Нет, - машет рукой монах К., - эти евро пахнут сыром. Тем самым бесплатным сыром, что бывает только в мышеловке.
   Мой русский собеседник в выгоревшем подряснике и сандалиях на босу ногу когда-то был довольно состоятельным бизнесменом. Имел завод в одной из европейских стран. Поэтому говорит он со знанием дела: «Закон ЕЭС об инвестициях – и есть ловушка для несведущих монахов. До 70-80 процентов вложенных в недвижимость средств – в случае противоречий между партнерами – должны принадлежать инвестору. Так что скоро инокам скажут: вы владеете вон той кельей, а все остальное – уже не ваше».
   По состоянию дел на осень 2000 года денег ЕЭС не брали лишь три афонские обители: зилоты Есфигмена, монахи Костамонита, а также братия Ксиропотама, словно искупающая теперь униатский грех своих предшественников.
   Есфигмен, кстати, в своем издании Воанергес опубликовал письмо братии двадцатилетней давности, где есть актуальные и поныне строки: «Итак, Святой Совет (Кинот. – Ю.В.) вернулся из Афин, неся с собой радостную и успокоительную весть о том, что предлагаемые суммы будут выделяться не ЕЭС, а Греческим Государством… предложение от Греческого Государства было принято. Доверяться ему – простодушие, потому что с самого начала были предложены кабальные условия для членов правительств Государств, что на деле означает, что потихоньку, под экономической эгидой, они попадут в подчинение супер-правительству». Говорят, что надвигающиеся проблемы уже заставили Ватопед и некоторые другие обители запастись провизией и всем необходимым на несколько лет – в ожидании возможной экономической блокады.
   Впрочем, рассказывает монах К., структуры ЕЭС уже выставили Ватопеду счет на круглую сумму. Пришедший в ужас игумен через знакомых выкупил долг через оффшорную зону на Кипре. Но поскольку оффшорные структуры принадлежат тем же банкам, что инвестируют афонскую реконструкцию, скоро, видимо, монахов Ватопеда ждет новый сюрприз.
   Что же касается возможных противоречий между «партнерами», то они многочисленны и очевидны. Средства ЕЭС – это деньги его величества европейского налогоплательщика. И он не потерпит ущемления своих прав. Греция вошла в ЕЭС, а проект ее конституции не допускает дискриминации по половому признаку. Недопущение женщин на Афон считается именно таковым.***
   Под давлением правозащитных, розовых, голубых и прочих организаций уже проводились международные юридические разбирательства на сей счет. Первую атаку греки отбили оружием своих противников. Они заявили, что территория Афона является частной собственностью двадцати монастырей, и они имеют полное право пускать на эту землю того, кого считают нужным. Священное право частной собственности – могучее заклинание. Оно подействовало на некоторое время. Но конечно не на всегда.
   Рано или поздно, надев шорты и маечки, разнополо-бесполая толпа транснационалистов ринется на Афон наслаждаться «культурными сокровищами». Так во всем мире: духовные ценности девальвируются в культурные, а те распродаются затем с молотка…
   Тут мне вспомнился Константинополь. Вот мы проходим торговый район Лалейли. Красивое название (тюльпан) относится к тем временам, когда лукавые селекционеры из Голландии ввели эти цветы в такую моду, что соперничающие в роскоши стамбульские богачи могли за одну луковицу отдать целый дворец. В недавние годы челночного бизнеса тут возник новый ажиотаж – в здешних магазинчиках наши соотечественники лихорадочно набивали барахлом свои необъятные сумки… Идем по улице Янычаров. На старинных камнях тихих кладбищ выбито арабской вязью «Нет бога кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его». Приближаемся к святой Софии. Вот она, плененная красавица, открывается в окружении конвоя из четырех минаретов. Стеснена жмущимися к ней зданиями, которыми турки застроили площадь вокруг храма. Когда-то эта площадь называлась Августеон и была посвящена матери Константина Великого августе Елене. Здесь стоял Милий – столб, от которого исчислялась длина дорог по всей империи.
   Внутри храма – огромные щиты с сурами из Корана. Впрочем, владычествует здесь теперь не только и не столько ислам, сколько «общечеловеческие культурные ценности». В Софийском соборе со времен Ататюрка уже не мечеть, платный музей. В соседнем храме святой императрицы Ирины, победительницы иконоборчества (который был оставлен православным даже после взятия турками Константинополя) – концертный зал.
   Нет бога, кроме культуры, и доллар пророк его! Против того, чтобы вернуть Софию «ортодоксам», теперь выступит не только мусульманский, но и весь «цивилизованный мир». Впрочем, говорят, что Вселенскому патриарху обещают передать некоторые древние храмы в Малой Азии. Подсчитав число православных паломников, министр туризма Турции даже не против, чтобы в святой Софии иногда шла служба… Так как же она начнется? С разрешения мамоны или после взятия Царьграда? И чем она станет? Подлинной литургией или музейным мероприятием?
   Тот же вопрос касается и Афона. Третий пункт из документа «Иоанн Векк» гласит: «Святая Гора должна быть по закону объявлена археологической территорией; все монастыри – музеями (кроме тех, которые переоборудуют под гостиницы), а в каждом монастыре-музее оставлен минимум братии с подходящим образованием для работы гидами, хранителями архивов и сокровищниц».
   Такую хитрость антихриста предвидел русский философ: «Любезные братья! Знаю я, что между вами есть и такие, для которых всего дороже в христианстве его священное предание, старые символы, старые песни и молитвы, иконы и чин богослужения. И в самом деле, что может быть дороже этого для религиозной души? Знайте же, возлюбленные, что сегодня подписан мною устав и назначены богатые средства Всемирному музею христианской археологии… с целью собирания… и хранения… памятников церковной древности… Братья православные!
   Кому по сердцу эта моя воля, кто по сердечному чувству может назвать меня своим истинным вождем и владыкою, пусть взойдет сюда!»
   И большинство взойдет. Только один старец засвидетельствует: всего дороже в христианстве сам Христос…
   Но, чтобы такой выбор могло сделать как можно больше людей, Бог даст, до прихода антихриста еще будет явлено Царство Православное. Не к нему ли относятся слова вещего монаха Авеля, написанные два века назад: «Свершатся надежды русские. На Софии, в Царьграде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный…»  
        

   * Этот текст писался до введения евро.

   ** В своем антизилотском письме 2003 года кинот формулирует странным образом: «Средства на эти работы выделяет Греческое Государство, которое использует как национальные, так и общеевропейские доходы».

   *** О духовной сути Конституции Европы пишет М. Назаров: «Можно было бы приветствовать объединение Европы на христианских ценностях, но оно происходит на антихристианских. В принятом в 2003 году проекте Конституции Евросоюза в числе его культурно-духовных истоков упоминается античный греко-римский (языческий) и гуманистический (атеистическое Просвещение), оставляя на месте христианского Средневековья зияющую пустоту».  

Как митрополит кардиналом стал

   Ох, как не хотели в Царьграде поставить на Московскую кафедру митрополита из русских! На уме у них была уния с латинянами, и рязанский епископ, по отзывам, весьма твердый в вере, никак их не устраивал. В 1436 году уже на вторую просьбу Великого князя Василия ответили по-византийски вежливым отказом. Император и патриарх, приняв епископа Иону, сказали ему так: «Жалеем, что мы ускорили поставить Исидора, и торжественно обещаем тебе российскую митрополию, когда она вновь упразднится». Пришлось святому Ионе возвращаться в стольный град уже в Исидоровой свите.
   Провожая на Флорентийский Собор митрополита Исидора, Великий князь Московский Василий II напутствовал: «Смотри же, принеси к нам древнее благочестие, какое мы приняли от прародителя нашего Владимира, а нового, чужого, не приноси; если же принесешь что новое и чужое, то мы не примем». Исидор пообещал твердо держаться правой веры.
   Однако уже вскоре его спутники заподозрили неладное. Один из них, суздальский инок Симеон, позднее писал: «Исидор митрополит… пересылался 9переписывался) с папой, да, ходя по божницам, проклял (приседал) по фряжски и нам приказал то же делати…»
   Известны стали слова Исидора, обращенные к папе: «Князь же великий млад есть, а епископи их не книжнии суть и боятся мене; и не смети им со мною о том вопреки глаголати. Аз волю свою возьму и твою сотворю, латинскую веру примут; тогда во церкви имя твое поминаю всегда и князи к тебе приведу вси, и християнство все от греческой веры в латинство приведу…»
   Очередной собор (его латиняне величали Восьмым Вселенским), русские книжники назвали «Исидоровым»… По пророчествам, после семи Вселенских соборов, на восьмом, который будет предшествовать Концу Света, узнают антихриста. Флорентийское сборище в каком-то смысле стало его репетицией. А последующее падение Византии – прообразовало Светопреставление.
   В 1439 году Собор из Феррары во Флоренцию изгнала чума. Эпидемия малодушия и измены изгнала ромеев из православия в унию. Не устоял и Иоанн Палеолог, император II Рима.
   Тысячу лет удерживала Византия мировые силы зла. Но вот наступил момент, когда со всех сторон ее окружили враги. И просочились в самое сердце.
   Почти все греки подписались под католическими определениями: исхождение Святого Духа не только от Отца, но и от и Сына (что разрушало первообраз Троицы), существование чистилища, совершение литургии на квасном хлебе или на опресноках. И всемирное главенство папы (4).
   Каждая подпись стоила дорого. Особенно – императорская. Представьте, как хранитель императорской чернильницы, один из высших чинов придворной иерархии, склонившись, подает василевску калам – тростниковое перо, обмакнутое в чернила. Тот неспешно выводит пурпурную подпись… А что же предстоятель Церкви? Не успев подписать унию, патриарх Иосиф умер от переживаний. Не по душе документ был и некоторым другим. В том числе – русским спутникам митрополита Исидора* Но латинянам уже надоело вести полемику. Ради скорейшего решения вопроса они почти отказали в средствах на содержание греческим посланцам. Стойким остался лишь святитель Марк Эфесский. Один – из двадцати двух греческих епископов и митрополитов! Однако узнав, что он не подписал документ, папа разочарованно воскликнул: «Кажется мы ничего не достигли!»
   О духовном подвиге святителя напоминает икона, которую мы видели на Афоне. Святой попирает распростертого и нагого – в своем грехе вселенской гордыни – папу Римского. Исидор «подмахнул» унию охотно. За этот недостойный поступок папа возвел его в кардинальское достоинство.
   И вот – Исидор снова в Москве. На службе в Успенском соборе он поминает папу и велит зачитать определение Флорентийского собора.
   Повисает смущенная пауза.
   Тогда, писал профессор Карташев, «На епископов русских напал трехдневный столбняк молчания.
   Первым опомнился Великий князь Василий Васильевич, объявил Исидора еретиком и – русская церковная душа как бы воскресла от трехдневного гроба. Все поняли, что таинство мирового правопреемства на охрану чистого православия до скорой кончины века отныне незримо перешло с павшего Второго Рима на Москву, и ее воистину благоверный князь Василий Васильевич получил высшее посвящение в подлинного царя всего мирового православия, ”браздодержателя святых Божиих церквей“».
   Сколь символичен момент! Ослепленный своими врагами Великий князь оказался едва ли не единственно духовно зрячим. И в каких условиях! Ситуация была едва ли не мрачнее нынешней. «Представьте только, что изменили Православию веками чтимый митрополит Киевский и всея Руси», патриарх Царьградский, высший церковный авторитет для Руси, и сам император Царьградский, бывший нареченный жених Анны Васильевны (дочери Великого князя), светский блюститель Церкви!». А Русь, как церковная митрополия Византии, воспротивилась! НЕ ВЫШЛА ИЗ ЦЕРКОВНОГО ОБЩЕНИЯ СО ВТОРЫМ РИМОМ, но осталась твердо стоять в истине.
   Исидора заточили в монастырь. Едва бежав из разгневанной России, новоиспеченный кардинал послан был Римом в Константинополь – для проталкивания все той же унии.
   Что же обещал Первый Рим Второму? Все ограничилось посулами ежегодного пособия для найма отряда в триста латников. Против многотысячных войск измаилитов! Но даже столь скромное обещание осталось невыполненным: в Византии уния встретила сопротивление, а многие подписавшие ее покаялись. Современник свидетельствовал: «Если бы явился ангел с неба и обещал грекам спасение под условием унии с латинянами, то они все-таки отвергли бы ее» (5).
   Да, и русские, и ромеи в большинстве своем унию отвергли. Хотя греческий протест нередко напоминал тот «оппозиционный», храбрый во хмелю междусобойчик, который можно видеть в нынешней Москве. «Уния имела своим последствием в рядах приверженцев православия нечто совсем неожиданное. В день провозглашения унии жители обоего пола и всех сословий, недовольные этим делом, стремились толпами из Софийского храма к келье одного монаха, по имени Геннадий Схоларий (впоследствии патриарха). Ответ Геннадий начертал на дощечке, выставленной на дверях его келии. Там можно было прочесть: «Несчастные римляне! Зачем хотите вы отрекаться от истины; зачем хотите вы полагаться на итальянцев, вместо того, чтоб возлагать ваши упования на Бога? Утрачивая вашу религию, вы утратите и ваш город…»** Ответ очень понравился ревнителям православия. Они сочли нужным выразить свою радость каким-нибудь празднеством. И вот греки из монастыря рассеялись по трактирам; здесь они пили за погибель папских приверженцев из их среды, опорожняли свои стаканы в честь Богоматери и заплетающимися языками просили Ее защитить город от Магомета.***
   Константин Леонтьев писал: «Весь строй христианской Византии представляет собою непримиримое раздвоение: с одной стороны, мы видим здесь церковь как носительницу божественной стихии и истины Христовой, а с другой – полуязыческое общество и государство, основанное на римском праве, не только не было внутреннего соответствия между этими двумя сторонами, но не было даже стремления привести их в согласное единство…
   Этому соответствовали языческие нравы, восточный деспотизм и раболепство, разврат двора и общества, которое не могло терпеть истинных христиан, как Иоанн Златоустый, и, подобно ветхозаветным иудеям, потом сооружали им гробницы…
   Мусульмане, таким образом, имеют пред нами то преимущества, что их жизнь согласуется с их верой, что они живут по закону своей религии, так что хотя вера их не истинна, но жизнь не лжива…
   И если, таким образом, вся человеческая жизнь восточного христианства оказалась отделенной от божественной истины Христовой, то по справедливости эта не христианская жизнь подпала под власть антихристианского начала.
   Восточные христиане потеряли то, в чем грешили, в чем не были христианами, - независимость политической и общественной жизни. Но они сохранили то, что берегли и в чем не погрешили: истинную веру и святыню церкви Божией». Необходимо же, подчеркивал Леонтьев, не только хранить, но и творить истину. То есть реализовывать ее в деле.
   Но сколь же высока пред Богом была воля не народных масс, а византийского василевса и Московского Великого князя! Наверное, их различный выбор, проявившийся в отношении к Флорентийскому действу, определил столь разные судьбы двух царств! Но, может быть, Москве было проще проявить такую смелость? Однако нельзя не согласиться: «…Византия, и Москва находятся в смертельной опасности от внешнего врага – турок и монголов. В конце XIV века территории обоих государств состоят, по сути дела лишь из столиц – Москвы и Константинополя с прилегающими небольшими районами. У Москвы положение даже несколько хуже: она лишена политической независимости. В этих условиях момент подписания Флорентийской унии становится переломным. Принявший унию Константинополь пал, имперский ромейский народ полностью подпал под власть иноверцев на четыре столетия и превратился из имперцев-ромеев снова в греков****, тогда как Москва Унию отвергла, освободилась вскоре от монгольского ига, распространила широко свою власть, и, самое главное, на территории Московского государства Господь воздвиг себе новый народ – великорусский».
   Духовный настрой Великого князя Московского Василия II произвел целый ряд благотворных политических последствий. Его верность древнему благочестию «поддержала самостоятельность Северо-Восточной Руси в 1612 году, сделала невозможным вступление на Московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение малой Руси с Великою, условила падение Польши, могущество России и связь последней с единородными народами Балканского полуострова».
   Верно: Бог дает силы тому царству, которое ведет населяющие его народы к спасению.

* Двое из них – Симеон Суздалец и тверской боярин Фома решили бежать – без денег и без языка, почти через всю Европу. Чудесный случай, происшедший с ними по дороге, описывает церковный историк М.В. Толстой: «На одной горе, утомясь… Симеон и Фома легли и задремали. Вдруг видит пресвитер [Симеон] старца, который, взяв его за правую руку, сказал: ”Благословился ли ты от последовавшего стопами апостольскими Марка, епископа Эфесского“. Он отвечал: ”Да! Я видел сего крепкого и чудного мужа и благословился от него“. Тогда явившейся говорил далее ”Благословен от Бога человек сей, потому что никто из суетного латинского Собора не преклонил его ни именем, ни ласкательством, ни угрозою мук. Ты сие видел, не склонился на прелесть и за то пострадал. Проповедуй же заповеданное тебе от святого Марка учение, куда не придешь… О путешествие же вашем не скорбите; я буду неотступно с вами и через сей непроходимый город проведу вас безопасно“… Пресвитер спросил старца, кто он, и явившийся ответил: ”Я Сергий Маковский (Радонежский), которого ты некогда призывал в молитве. Ты обещал прийти в обитель мою, но не пришел; и теперь обещания не исполнишь, но поневоле там будешь“. Все так и исполнилось. Вернувшись на родину, Симеон на время впал в опалу. По приказу возвратившегося и весьма разгневанного Исидора в цепях его привели в Троицкую обитель».

** Гиббон Эдуард. Закат и падение Римской империи. Т. VII. М., 1997.

*** Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско-восточной церкви от конца XI до середины XV века. С.Пб., 1998.

**** Грех имеет свойство быть заразным. Когда в 1458 году Киевская кафедра отделилась от митрополии всея Руси, она разделила униатский позор Константинополя. И каков же получился результат? В 1596 году южнорусские иерархи подписали новую унию с латинством – Брест-Литовскую.

Скипетр и акакия

   На императорском троне Византии, как это ни странно, нередко одновременно сидели и вера, и нечестие. Половина всех государей была лишена трона насильственным путем. Кто был отравлен, кто утоплен, кто силой пострижен в монахи, кто зарезан в собственной спальне, кто растерзан уличной толпой. Вот три сменивших друг друга василевса. Страсти, кипевшие вокруг из воцарений и падений – лишь эпизод истории царства ромеев. Но во многом он характерен. Итак, вот три человека, каждый из которых при восхождении на престол получал венец, державу, скипетр и акакию – мешочек с прахом, символизировавшим неизбежно ожидавшую их кончину. Страшно падение человека с такой высоты! С высоты василевска и автократора ромеев – царя и самодержца римлян.
   Император Мануил Комнин сочетал в себе страсть к роскоши, позорную связь с родной племянницей, хождение к гадателям и чародеям – с аскетизмом во время славных военных походов, переносом в столицу все новых святынь.
   Андроник Комнин также «прославился» безудержным развратом, кровосмесительной связью, многочисленными убийствами и одновременно – зачитывался посланиями Апостола Павла, не щадил драгоценного металла на украшение его икон. Когда его призывали к власти, византийцы не знали, сколько раз бывший император прощал Андроника. В том числе и за то, что тот служил турецкому правителю Эрзерума и грабил византийские земли. В тот раз, кстати, когда императорские войска захватили любовницу Андроника и их общих детей, тот явился перед императором и разыграл трогательную сцену. Он сразу же упал ничком во весь свой немалый рост, да так, что все увидели, что под одеждой у него – толстые цепи. Несмотря на разрешение василевска, он никак не желал подняться, разве что если кто-либо не протащит его за цепь к подножию трона. Его тащил царский родственник Исаак Ангел. Император прослезился.
   Вскоре Мануил умер. Василевсом был провозглашен его малолетний сын Алексий II. Андроник явился опекуном, поклявшись на Святых Дарах, что принимает власть исключительно ради помощи племяннику. Но уже через несколько дней несчастный отрок был задушен тетивой и обезглавлен. Новый повелитель пинал тело несчастного, называл его сыном тирана и потаскухи. Этого ему показалось мало. Он вдел в ухо трупа восковую пломбу со своей печатью и выбросил голову в канаву. Тело в свинцовом ящике было утоплено в море. Тут же этот неистовый развратник обвенчался с малолетней женой убитого мальчика, франкской принцессой.
   Он пришел как «народный царь». Вывесил свой портрет в синей, крестьянской одежде, на время прекратил злоупотребление чиновников и даже в момент воцарения разрешил пограбить живущих в Царьграде ненавистных латинян. Если бы в те времена ходили трамваи, император наверняка воспользовался бы этим демократичным видом транспорта. Но уже вскоре все изменилось. Андроник окружил себя телохранителями, не понимавшими греческого языка, предоставил Венеции невероятные торговые льготы и начал казнить по малейшему подозрению в измене.
   В один злополучный для себя день он отправился к предсказателю по имени Сиф. Утверждали, что тот, ослепленный за колдовство, тем не менее, видел будущее. Ведьмак прочитал на темной воде буквы, написанные злым духом: иота и сигма. Это были буквы, с которых начиналось имя человека, способного лишить Андроника власти. Одним из подозреваемых стал Исаак Ангел. Тот самый, что тащил его за цепи к трону.
   И вот теплым осенним вечером чиновники приближаются к дому обреченного на казнь человека. Он слышит грубые крики снизу – приказ быстро следовать за людьми императора. Внизу Исаак Ангел не без содрогания видит приближенного императора Стефана Айохристофорита. Обезображенное лицо подлеца, лишенного носа за то, что пытался подняться из низов, соблазнив знатную девушку. Но он все равно поднялся – именно с ним связывали многочисленные казни в городе. Недаром имя этого клеврета подозрительного императора переиначивали и называли «антихристом».
   Перед мысленным взором несчастного, несомненно, промелькнули ужасные картины его ближайшего будущего. Его казнят, конечно же, на Амастрианской площади. Среди античных изваяний – Зевса на мраморной колеснице, распростертого на земле Геракла, мраморных птиц и драконов. Недаром это место считали находящимся во власти демонов…
   Посланники василевса уже начали проявлять нетерпение, как тут произошло невероятное. Очередная жертва тирана не пошла покорно на заклание. Тридцатилетний Исаак стремительно вскочил на коня. Мгновение – и он мечом – до зубов – разрубил голову царского приспешника. Сопровождающие разбежались. Императорский двор, находившийся в то время за пределами столицы, получив сообщение об этом, от неожиданности оцепенел. А отчаянный человек уже был в Святой Софии. Сначала он, согласно традиции, припал к спасительному алтарю храма.* Сначала толпа стала стекаться сюда из любопытства. Родня Исаака Ангела собралась не для отпора тирану, а лишь понимая, что вместе с родственниками казнят и их. Но поскольку от императора по-прежнему не было никаких известий, все начало меняться. Возбудимая и переменчивая южная толпа начала кричать против василевса. Раздалось: «Долой плешивого старикашку!» «Нами правит человек, который старше Кроноса!» Дальше – больше: «Исаака Ангела на трон!» златокудрый красавец воспрянул духом. В руках его приближенных засверкали мечи. И тут смелость переворота достигла своего апогея. Какой-то монах сумел достать корону Константина Великого, которая высоко висела над престолом Святой Софии. По преданию, венец был вручен основателю Царьграда ангелом. Только на Пасху патриарх отсылал драгоценную инсигнию императору, дабы тот помнил, что он – слуга Божий. Все знали: попытка водрузить на себя венец в любой другой день влечет за собой мучительную смерть, как это было с императором Львом IV Хазарином. Не без сердцебиения Исаак Ангел ждал, когда на него водрузят этот венец. Не знал он, что смерть на самом деле витает над ним. Позднее стало известно: Андроник тайно проник в императорские покои храма и уже натянул лук, чтобы поразить узурпатора, но вдруг тетива лопнула, и он застыл, пораженный, а потом так же тихо удалился в Большой дворец. Говорили, что это ангелы подрезали ему тетиву. Уже вскоре он будет выдан толпе, которая совсем недавно называла его спасителем и солнцем. Ему отрубят правую руку, выколют глаза и на паршивом верблюде будут возить по улицам столицы. Его будут поливать дерьмом и бычьей мочой, тыкать палками, забрасывать камнями. Наконец повесят вниз головой на ипподроме между двумя бронзовыми статуями, изображающими волчицу и кабана. Перед смертью он поднимет обрубок правой руки. Вспомнит о крестном знамении?
   Исаак Ангел наводнит свой двор шутами и комедиантами, погрязнет в пиршествах, нередко сопровождаемыми весьма жестокими забавами. И здесь мы видим контраст: новый император отличался необыкновенной щедростью к церквям и обителям, устроил странноприимный дом, раздавал деньги бедным и погорельцам… Как одно совмещалось с другим? Как вино и кровь лились вместе с молитвой? Как борьба с блудом духовным – многочисленными ересями – не препятствовала блуду физическому? Как ослепление соперника в борьбе за трон сочеталось со знанием Священного Писания?
   Этим обагренным кровью золотом, этими предательскими мечами блистали римские легионы бесов. Духовное наследство античности никогда не покидало византийских городов.
   Это темное воинство символически несло свой дозор на месте казней – Амастрианской площади. Оно раздувало народные волнения и часто доводило до самосуда на другом зловещем месте столице – площади Быка. Именно здесь была установлена отлитая из бронзы огромная бычья голова. Привезли ее в свое время из Пергама, с того самого капища, которое в Священном Писании названо престолом сатанинским… А привезенные из Эфеса четыре головы Горгоны? Они украли Бронзовые ворота, тот самый проход, через который заговорщики столько раз врывались в Большой императорский дворец!

* В таком случае – так было заведено еще с античных времен – беглеца нельзя было силой вывести наружу. В христианские времена такой человек считался находящимся под защитой патриарха.    

Над Царьградом погасла луна

   В 1451 году на Оттоманский престол, умертвив для верности своих малолетних братьев, взошел двадцатилетний Махмет II. Вскоре, заискивающе улыбаясь, с поздравлениями к нему прибыли византийские послы. Султан принял их на удивление любезно. В дружбе с православной империей он поклялся на Коране и, отпустив неверных, омыл свои руки и лицо… Политика восточного владыки оказалась столь же витиеватой, как и его подпись. Вскоре Константинополь был заблокирован: на европейский берег Босфора турки наложили зловещую пентаграмму – стремительно возвели пятиугольную крепость Румели-Хиссар. На строительство пошли и камни разрушенных православных храмов. Пролив стал полностью простреливаться артиллерией.
   А потом дороги Малой Азии огласил стук копыт и ржание лошадей. К стенам Константинополя шло несметное войско султана. Цветы весенней Анатолии покрыл толстый слой пыли. От нее померкли солнце и луна. На долгие годы покроет пыль забвения название греческих городов; гробницы патриархов и императоров; сам смысл истории Царства Ромейского. Однако пыль, поднятая нашествием человеческим, рано или поздно уносится прочь…
   Жители обедневшего Царьграда латали стены. До сих пор в их когда-то стройной кладке можно увидеть невесть откуда взявшийся фрагмент мраморной колонны – следы спешной починки. Окружали эти стены уже не прежнюю – блестящую – столицу. Численность населения уменьшилась. Со времен латинского владычества многие кварталы лежали в руинах, не был восстановлен даже главный императорский дворец. А ведь когда-то он поражал своей роскошью и величием. Чего стоил один только «трон Соломона»! С помощью скрытого механизма он мог подниматься и опускаться. Пока иностранные послы падали ниц пред василевсом, трон возносился, и император как бы парил в воздухе. А у подножия трона возлежали два позолоченных льва, которые могли бить хвостом, разевать пасть и шевелить языком, издавая при этом устрашающий рык. На позолоченных деревьях пели механические птицы, и неземная музыка двух серебряных органов поражала послов окончательно…
   Но – не в материальной бедности близкой к краху Византии было дело. Невидимое ядро унии уже сокрушило имперскую стену.*
   Страшные знаки небесной оставленности были явлены Второму Риму перед его падением. Во время крестного хода – к ужасу верующих – с носилок упала Влахернская икона Божией Матери.** Подняли и поставили ее на место с трудом – она словно свинцом налилась. Тут же разразилась гроза с градом и ливень, остановившие ход. Наутро весь Константинополь окутал невидимый туман. Словно сама Царица Небесная покрыла посвященный ей Константином град белым платом. Но только для того, чтобы жители не видели Ее ухода.
   А знамения продолжались. Однажды черной майской ночью усталая столица проснулась от ослепительного яркого света. Пламя исходило из сорока верхних окон святой Софии. Огонь объял церковную выю, купол, а затем, не опалив его, устремился вверх. Небеса разверзлись, и пылающий столб скрылся из виду. Все продолжалось несколько минут. Благочестивые люди тогда говорили: «Свет, озаряющий Константинополь, и пламя, исходившее из окон великой церкви, ни что иное значит, как благодать Пресвятого Духа…, а притом и сама милость Божия и Его к нам щедроты уже оставили нас».
   Это видение, описанное в «Повести о Царьграде» Нестором Искандером, было настоящим чудом – прорывом из незримого мира благодати в видимый мир природы. Но грозным было чудо.
   За полгода до случившегося многие горожане не посещали главный храм империи – после отслуженной там Исидором мессы, с поминанием папы. Тогда же верующие с ужасом заметили, что священник освящал и вливал холодную воду в чашу Причастия. Хлеб квасной, имеющий соль и закваску, сообщающую ему дыхание и движение – живой, одушевленный, он был заменен опресноками! Возмущенные прихожане покинули святую Софию… И была брошена пророческая фраза: «Лучше увидеть в городе царствующую турецкую чалму, чем латинскую тиару!»
   Меж тем вечером 23 мая 1453 года с башен Золотых ворот греки увидели бригантину. Она стремительно уходила от преследования неповоротливых османских парусников. И вот уже – благополучно проскользнула мимо пушек береговых крепостей турков. Что это? Авангард обещанной подмоги? Сердца защитников города радостно забились. Наступила тьма. Опустив цепь, преграждавшую вход в бухту Золотой Рог, бригантине дали пристать к берегу. Оказалось, ее посылали на поиски венецианского флота и других, суливших поддержку союзников… Ни одного их корабля в Средиземном море замечено не было. Команда решила вернуться в обреченную столицу. Когда капитан закончил доклад, император заплакал.*** Стало ясно: ни одно христианское государство помощи не окажет.
   Следующей ночью над Царьградом исчезла луна. Это было ее полное затмение. (Луна являлась знаком древнего Византия, на месте которого и был основан Константинополь). Тьма произвела на греков тягостное впечатление. Лишившись божией помощи, они, возможно, впервые осознали свою малочисленность.****
   Мехмет II даже представить себе не мог, сколь слабые отряды защищали многокилометровые стены города от его почти трехсоттысячного войска. Он не мог знать о печальных результатах выполнения императорского приказа – выяснить число мужчин, готовых носить оружие. Кого же встречали посланцы василевса в обветшавших домах столицы? Чем были озабочены мужчины? Переписчики могли наблюдать привычные картины: намочив свои черные волосы, глава семейства сушил их на солнце, дабы они приобрели благородный рыжеватый или русый оттенок. Потом эти волосы, нередко доходящие до пояса, тщательно подвивали щипцами и умащали благовониями. На какие деньги покупались эссенции и притирки? На какие средства жил практически отрезанный от мира город, вся торговля в котором уже издавна сосредоточилась в руках выходцев из итальянских городов? Трудно сказать. Ясно, что на вопрос чиновников о защите столицы, свободные граждане Царьграда чаще всего отвечали: охи-охи. И тут же принимались за ногти.
   Тот же ответ давали и те, кого переписчики заставали за гаданием на ячменных зернах. Нередко те говорили: разве вы не знаете, что с неба упала грамота, где сказано, что сам Бог поразит нечестивых оттоманов?! Когда турки проникнут в город и дойдут до колонны Юстиниана, что перед Софийским храмом, с мечом в руке сойдет ангел и враги побегут до границ Персии… Третьи и вообще не могли ответить ничего членораздельного. Напившись дешевого, с привкусом гипса, вина и не имея денег на сытную пищу, многочисленные пьяницы Константинополя бубнили что-то невнятное о том, что им будет неплохо и при турках. Алкогольная прострация лишает человека и небесной, и земной родины. Вздыхая, чиновники шли в поисках добровольцев дальше. Они знали: у василевса нет денег для оплаты немного войска. По городу уже давно ходила шутка, что в императорской казне ничего не найдешь, кроме Эпикуровых атомов. Последние безанты израсходованы были на отправленную в другие страны пышную процессию, призванную найти невесту императору Константину. Возглавлялось посольство сановником Франца. Многочисленная свита Франца состояла из знати и гвардейцев, из лекарей и монахов, его сопровождали хоры инструментальной и вокальной музыки. Обстановка по своей пестроте совершенно театральная. Это дорого стоившая поездка длилась более двух лет. Посольство ехало с музыкой и тем возбуждало восторг и изумление деревенщины, особенно в Иверии, или Грузии».***** Кажется, с отходом от византийских униатов Духа Святого, от них вовсе отобран был разум.
   Кстати, о свадьбе. Греки склонялись к тому, чтобы императрицей стала уже знакомая нам вдова турецкого султана Мурата Мария, православная христианка, родом из Сербии. Их, озабоченных продолжением императорского рода, не смущал даже пятидесятилетний возраст султанши. Велико же было разочарование царедворцев, когда замужеству Мария предпочла уход в монастырь. Ей не суждено было погибнуть рядом с императором. Промысел Божий готовил ее к другому… А сватовство окончилось ничем. Не от кого было получить и приданое. Отчаявшийся император отдал приказ чеканить монеты, переливая в золото и серебро церковную утварь.
   Однако вернемся в осажденный Царьград. Что же показала «перепись героев»?
   Страшный результат её велено было сохранить в тайне. Воинов оказалось четыре тысячи девятьсот семьдесят человек. Каково же было население города? Число пленных, подсчитанных турками, уже вскоре даст ответ: более чем сто тысяч. Мужчины, от которых вскоре будут отрывать жен и детей, не готовы были защищать их мечом. А богачи, чьи сокровища через считанные дни достанутся врагу, несмотря на просьбы императора, не раскошелились на оплату наемных войск… Меж тем к горстке храбрецов-ромеев присоединились две тысячи добровольцев из христианских стран. Да, вооружены они были прекрасно. Да, они отбили несколько штурмов с большим уроном для врага. Однако на смену башибузукам, навербованных из всякого отребья (в том числе из бывших христиан), к стенам уже притягивались отборные отряды янычар…
   Мы едем вдоль берега Золотого Рога. Стены Константинополя здесь пострадали более всего. Однако даже в их остатках чувствуется былая имперская мощь. К ним, словно прося защиты от времени и стихий, прилепились похожие на времянки жилища стамбульской бедноты. В начале XX века, когда Османская империя уже агонизировала, город постигло несколько землетрясений и пожаров. Сама священная земля освободилась от векового слоя пыли. На месте убогих домишек вскрылись фундаменты грандиозных базилик Византии. Во времена ее расцвета в Константинополе насчитывалось до полутысячи храмов и монастырей, в ХХ веке – в разной степени разрушенности – их осталось около тридцати.
   Вот руины монастыря прп. Феодора Студита. Как не вспомнить его толкование знаменитого евангельского текста «Ты – Петр, и на сем камне…», на котором веками папский престол основывает свои претензии мирового главенства. Однако святой Феодор относил эти слова ко всем патриархам. Тем более, что еще до прибытия в Рим апостол Петр основал Антиохийскую Церковь.******
   …Археологам те бедствия начала ХХ века задали работу. Верующим – напомнили: для Бога нет не только мертвых людей, но и мертвых городов, если их строили православные. Тысячи Ангелов, приставленные к алтарям древних храмов, и поныне незримо несут свой вечный дозор – по всей прикровенной империи.
   Камни Византии. Кажется, это все, что осталось от православного царства. Но иногда мнится другое: империя жива. Просто она окаменела от горя.
   Это удивительное ощущение. И оно нашло для нас воплощение в зримом образе. Дело было в Капподокии, где подвизались в свое время многочисленные отшельники. Едем по шоссе мимо сотен, тысяч причудливых скал. Они состоят из мягкой породы, и ветер превратил большинство из них в колоссальные «грибы». Светлая ножка такого гриба зачастую усеяна окнами скальных келий – в несколько этажей. А сверху, на немалой высоте, - массивная шляпка… Вдруг мой спутник резко обрывает речь на полуслове. Словно онемев от неожиданности, показывает куда-то рукой. Я перехватываю его взгляд. Машина тормозит. За нагромождением глыб вижу в отдалении фигуру из камня. Рука невольно совершает крестное знамение. Богородица! Да, это именно Она. Застыла, одетая в длинный темный хитон. Стоит в скорбной позе. Словно ушла из покрываемого ею Царьграда в каменистую пустыню. Фигура очень выразительна, хотя она, если присмотреться, явно не рукотворная. Приблизиться к ней мешают скалы. До нее довольно далеко. Но тогда – какая же она огромная! Мы фотографируем это чудо с обочины дороги. Теперь – поехали. И только тут замечаем, что сидящий за рулем турок буквально застыл в изумлении… Есть у них религиозное чувство, есть. Мы неоднократно замечали: турки словно стесняются византийских древностей. Когда речь заходит на эту тему, у них просыпается не только смутная тревога. Кажется, присутствует и основанное на древних пророчествах предчувствие.
   Да, наступят времена, когда Царица Небесная вернется из пустыни забвения в царственный град.              

* Вскоре после катастрофы Константинопольский патриарх Геннадий II заявит: взятие турками столицы – наказание Божие за Флорентийский грех…

** «Это Богоматерь Оранта, простирающая руки в молении, с младенцем Спасом на груди в медальоне; Богоматерь, защищающая мир своей молитвой, называемая Эпискепсис, то есть «та которая защищает». Влахернская чудотворная икона, написанная, по преданию, евангелистом Лукой, являлась защитницей Царьграда еще во времена императора Ираклия, в VII веке.

*** «По причине униатства… самого Константина XII так и не состоялась его официальная церковная хиротония. Последний император Византии правил и погиб, не будучи венчан на царство».

**** Недостатка не ощущалось разве что в воде. Еще со времен Константина Великого рядом с Софией было создано гигантское подземное хранилище. Его своды поддерживают триста шестьдесят колонн. В основаниях двух из них – перевернутые головы Медузы Горгоны, снятые, очевидно, с капищ. Таков символ: столп веры христианской попирает мерзость языческую.
Подземные источники оскудели, но бьют и поныне. Они тоже напоминают о прикровенной империи. Населяют это подземное царство небольшие рыбки. Среди мусульманского мира эти рыбки воспринимаются как раннехристианский – потаенный – символ. Как знак присутствия Христа.

***** Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско-Восточной Церкви от конца XI до середины XV века. С.Пб., 2003.

****** По сей день патриарх Антиохийский имеет титул «Тринадцатого из Апостолов».   
 

Пролом

   Многочисленные шатры Мехмета II, вмещавшие и два его гарема – из женщин и мальчиков, были разбиты на холмах напротив одного из уязвимых мест обороны – ворот св. Романа. После упорного обстрела пушкам удалось пробить бреши в башне, ров засыпали тела убитых башибузуков. Рассвет султан встречал с надеждой на удачный штурм. Велико же было его разочарование, когда он обнаружил, что греки за ночь успели заделать пробоины и очистить ров. Тут с его уст сорвалось одно из тех нечестивых восклицаний, которые он позволял себе в порыве гнева. Он рявкнул: «Даже тридцать семь тысяч пророков не могли бы уверить его, что неверные способны совершить такую работу в такой короткий промежуток времени!».*
   После нескольких неудачных штурмов, султан предложил византийцам пощаду в обмен на принятие ислама. В городе образовалась небольшая партия сторонников вероотступничества. Был среди них и Исидор.
   Меж тем император покинул свою резиденцию Буколион (на месте нынешней Голубой мечети) и переехал во Влахернский дворец. Он находился неподалеку от Адрианопольского тракта – главного направления вражеского удара… Развалины дворца – в пяти минутах ходьбы от страшного пролома в стене Константинополя. В него и устремились завоеватели. Атака прорвавшихся за стены трехсот латников была отбита лично императором с его дружиной. Казалось, удача вновь сопутствует грекам, а там, кто знает – выдержат ли сами турки столь кровопролитную и мучительную осаду?! Однако в этот момент предводитель генуэзских добровольцев Юстиниани получает ранение в руку, и проявив малодушие, покидает поле боя. Следом за ним бегут его подчиненные. А на приступ уже идут огромные отряды янычар… Тот страшный пролом – почти напротив старинной, сохранившейся и поныне церкви. Она освящена во имя Георгия Победоносца! Поражение произошло прямо у стоп небесного воителя!**
   Здесь погиб последний император. Руины Второго Рима стали его саваном.
   В критический момент он сбросил с себя пурпурную мантию и был сражен неизвестным воином. «Константина Палеолога вечером опознали в огромной груде трупов по маленьким золотым двуглавым орлам на пурпурных сапогах. Султан приказал отрезать царю голову и выставить ее на ипподроме, а тело похоронить с императорскими почестями. Могила эта (или то, что за нее принимали) по крайней мере до начала ХХ века содержалась на площади Вефа в Стамбуле казной».
   Судьба кардинала Исидора была иной. Он переоделся рабом и, выкупившись из плена за несколько монет. Бежал в Рим. В награду папа даровал ему титул патриарха Константинопольского. Но дотянуться до кафедры в Царьграде Рим уже не мог.***
   Меж тем Святая София, как ковчег спасения, вновь наполнилась верующими. Они заперли ворота. Уже слышались тяжелые удары снаружи, когда будущий патриарх Геннадий Схоларий произнес исторические слова: «Братия! Греческая империя существовала много веков… теперь она пала… Но если знамения мира разрушились… то святейшая религия не будет низвержена… пока существует небо и земля!.. алтарь… перейдет в другое место; но вера, спасающая нас, сохранена от неслыханных опасностей и… будет сохранять вас самих…» Предстояло полтысячи лет агарянского плена, но для религиозного сознания все самое худшее было позади: душегубская уния в этот момент потеряла свою силу и смысл. Церковь вновь очищалась страданиями, кровью и покаянием.
   А турки… На конях они ворвались под своды святой Софии. Ворвались во время литургии. И тогда, помолившись, чтобы не были осквернены Святые Дары, священник вошел с ними в стену… Янычар, пытавшийся схватить его, протянул руку, но она наткнулась на сомкнувшиеся камни. Отпечаток до сих пор сохранился на стене. Говорят, и теперь из нее слышны звуки продолжающийся службы. Голос прикровенной, кающейся Византии.
   В статейном списке русского посла в Константинополе Василия Даудова за 1672 год читаем: «…в Царе-городе, в Великий пост, на третьей неделе, в среду, в большой мечети, что прежде была благочестивая церковь Софии Премудрости Божии, во время того, как турки чинили мольбище, слышен был страшный благовест. Прежде ударили трижды, а потом, помешкав мало, также ударили трижды, и втретие тому ж; и на завтрее того дни, в четверг был слышен благовест против того ж, а в пятницу, по таковым же благовесте, слышно было литоргисование Божественной Литогрии греческим языком и иже херувимскую песнь ангельскими гласы воспеваема. И о том-де чудеси учинилось ведомо в Адрианополе, и салтан-де велел тое бывшую благочестивую церковь запечатать до Светлаго Христова Воскресения…»
   Удары турецких ядер о стены Царьграда были как стук антихриста – в иерусалимские Золотые врата. По-разному услышали его Запад и Восток.
   Постоянно отказывая Византии в помощи, Европа до конца не верила в возможность катастрофы. И, когда она произошла, отозвалось лишь сочинением меланхолических элегий. Действовать не был готов никто. В феврале 1454 года богатейший государь Европы герцог Бургундский Филипп Добрый устроил в Льеже пир. К столу подали живого фазана в ожерелье из драгоценных камней. Человек огромного роста в одежде сарацина грозил гостям игрушечным слоном, а некий юный рыцарь, переодетый девицей, изображал горести Матери-Церкви. Разгоряченная вином компания решила пойти на священную войну. На Константинополь! Все торжественно поклялись Самим Богом, Богородицей Девой и… фазаном.
   Однако разыгранная пантомима не возымела никаких последствий. «Клятву фазана» вскоре предали забвению.
   Москва в то время не была так богата и могущественна. Но, получив сообщение о трагедии от бежавшего из Царьграда грека Димитрия, русские реагировали иначе. Митрополит Иона немедленно написал окружное послание ко всем православным и призвал их жертвовать на выкуп из турецкого плена несчастных греков. В письме патриарху Геннадию II он написал: «Не прогневайся за наши малые подарки, потому что и наша земля от поганства и междоусобных войн очень истощилась. Да покажи нам, господин, духовную любовь, пришли к моему сыну, великому князю, честную свою грамоту к душевной пользе великому нашему Православию…»
   Пройдет немного времени, и от Константинополя получена будет автокефалия Русской Церкви. Этот акт лишь юридически подтвердит мистический момент истории: силой, удерживающей мировое зло, стала Москва. Да, Бог помогает тому царству, которое ведет населяющие его народы ко спасению. Но тогда и все козни диавольские обращаются против царства него.    

* Гиббон Эдуард. Закат и падение Римской империи. Т. VII. М., 1997.

* В наши дни в храме служба совершается раз в неделю. На его территории живет одна из не многих оставшихся в городе греческих семей. Они, правда, говорят только по-турецки. На все наши вопросы эти потомки ромеев довольно испуганно отвечают одно и то же: обращайтесь в патриархию.

*** Хотя дух покойного митрополита до сих вызывается римским престолом для нужд униатского характера. Курьезный случай произошел при подготовке к открытию II Ватиканского собора. Обращаясь к представителям РПЦ, Ватикан отметил: «Флоренция, которая во время унионного Собора 1439 г. видела в своих стенах и храмах… величественную (священную) фигуру Исидора, митрополита Киевского, будет счастлива принять…» и т.д.   

   Да не растлеется тело его…

   Наименее разрушенным в павшем Царьграде оказался квартал Фанар (в переводе – «маяк») – его жители перед штурмом сумели договориться с турками. Этот факт стал символическим в дальнейшей судьбе Фанара, куда переместилась патриаршая резиденция.
   Какие же люди восседали на столь высоком престоле? Конечно, разные. Но незадолго до падения Царьграда, особенно во времена Григория Паламы, было заложено удивительное духовное наследство. Оно состояло не просто в усилении роли патриарха, которая компенсировала императорскую слабость и распространялась далеко за пределы сужающейся византийской территории. Важно, что в патриархате чрезвычайно усилились позиции монахов-молитвенников, в том числе и выходцев с многонационального Афона. А они всегда ставили во главу угла вопрос обожения человека. И, кроме того, не сводили понимание Византии к исключительной собственности греков. «После победы исихастов церковь, благодаря повсеместному распространению ее административного аппарата, международным связям и поддержке народа, во многих отношениях располагала едва ли не большей властью, нежели бедневшая империя, что психологически и организационно создавало предпосылки сохранности церкви даже после гибели империи. Давние противостояния между монахами-молитвенниками и епископами-«политиками» на время прекратились.
   Это было время, когда все лучшее, накопленное за тысячу лет, собиралось в одну шкатулку. Драгоценный дар был передан Руси как нелюбимой падчерице. Что же оставили константинопольские греки себе? Свой национальный характер и в первую очередь – лукавство.
   И вот тогда-то прямой путь пред Богом стал вновь искривляться в лукавый лабиринт политики выживания. Заискивания пред сильным и готовность поживиться слабым стали нормой.* Коснулось это и Афона.**
   «Притеснения греками русских монашеских обителей проявлялась на Святой Горе и во времена отдаленной древности, когда византийские греки, находясь под владычеством Турции, успели втереться на службу турецкому правительству и стали приобретать силу и политическое значение в глазах турок своей готовностью преследовать и угнетать славянские народности, подвластные Турции. Стамбульские фанариоты… овладели всеми духовными учреждениями православной церкви в Молдавии, Валахии, Болгарии, Македонии и Сербии. Вместе с православными храмами фанариоты взяли в свое обладание церковные имущества, земли, аренды, капиталы, завладели школами и везде старались огречить славян, ведя преподавание и церковное служение на греческом языке».***
   После революционного шторма в России маяк Фанара начал подмигивать на север. В 1923 году Вселенский патриарх провозгласил свою юрисдикцию в Эстонии, на канонической территории Русской Православной Церкви. Каково же было духовное состояние самой константинопольской кафедры? Именно тогда, в 1924 году, при патриархе Мелетии осуществился перевод церкви на Григорианский календарь. Он не отвечал уже древнему правилу: не праздновать христианскую Пасху раньше пасхи иудейской или одновременно с нею. Ведь в год крестной смерти Спасителя иудейская пасха падала на пятницу и субботу, а воскрес сын Божий в воскресенье, 16 Нисана. Такая очередность и должна сохраниться православием во веки веков.
   В Греции произошел раскол. Не мог не произойти, ибо еще с XVIII века в душах верующих гремели слова Вселенского патриарха Кирилла – отлучение от Церкви сторонников «нового стиля»: «…да будет анафема; иерей ли, мирянин ли то, да будет отлучен от Бога, проклят и по смерти да не растлеется и пребудет в вечных муках» (6).
   Проклятие нерастления сбылось на несчастном Мелетии. Однако это не остановило его приемников.

* Прошли те времена, когда византийская политика созидалась строго по церковному канону. Канон ведь и есть строительная линейка для соблюдения правильности строения.

** В книге «Современные старцы Горы Афон» описывается случай, когда во время Крымской компании 1853 года Вселенский патриарх прислал на Афон благословение – на Великом Входе молить Господа даровать силу турецкой армии повергнуть русских к ногам турок. Была составлена и специальная молитва на сей счет. В монастыре Григориат проявили послушание без рассуждения. В тот же день наводнением смыло мельницу, и братия возроптала на игумена: «Ты погубил монастырь!» Игумен со слезами прибежал к почитаемому старцу Илариону Иверийцу. Тот воскликнул: «Как ты осмелился поставить Магомета выше Иисуса?» В качестве епитимьи старец благословил читать на Великом Выходе 82 псалом царя Давида, подходящий по этому случаю – битве с агарянами: «Да постыдятся и посрамятся в век века, и посрамятся и погибнут». Монахи Григориата смутились. Тогда старец сказал: «Вам нечего бояться. Я беру своего Иеромонаха, отца Савву, и отправляюсь к вам в монастырь. И если Экзарх или турки все узнают, тогда скажите им: «Мы сделали так, как научил нас один монах – Иларион Грузин. И избежите неприятностей».
Тогда отец Игумен сказал: «Старче, мы о тебе беспокоимся и печалимся, потому что, если турки узнают об этом, они придут сюда, схватят вас, засунут в мешок, завяжут и обоих утопят в море». Старец ответил: «Мы готовы – и я, и мой Иеромонах. Пусть нас утопят».

*** Н. Иванов. Положение русского монашества на Святой Горе Афон после Балканской войны.   

Смертельные поцелуи

    15 июля 1054 года в константинопольской святой Софии шла литургия. Человек в красной мантии, величественно проследовавший в алтарь, привлек к себе невольное внимание. Многие знали, что это кардинал Гумберт, прибывший от папы Льва IX. Меж тем легат приблизился к престолу. Рука в кровавого цвета перчатке торжественно положила на него свиток. Это был акт об отлучении патриарха Михаила Керулария и «его сторонников». Среди десяти «ересей», в которых обвинялись греки, значились допущение женатого духовенства и опущение «фелиокве» в Символе Веры. Впоследствии окажется, что акт папы на самом деле был сфальсифицирован самим кардиналом, но именно этот подлог стал началом формального раскола. (Фактически он произошел прежде).
   Прошли века, и тот факт, что бумага Гумберта оказалась фальшивкой, послужил поводом, чтобы назвать происшедшее «недоразумением». В итоге патриарх Афинагор отменил ответную анафему на католиков Михаила Керулария, главным моментом которой является еретическое «феликове».

Отступление об Афинагоре

Отмена анафемы произошла в 1965 году, и Вселенский патриархат не поставил в известность о своем решении ни одну Поместную Церковь. Пятнадцать афонских монастырей воспротивились принятому решению. Однако, будучи в те времена предельно малочисленными, они не смогли устоять под давлением из квартала Фанар. Все непокорные обители получили послушных патриарху игуменов.
Между прочим, 1965 год был знаменательным.. Отмечалось тысячелетие Афона. «“Но не радостным будет этот праздник”, - предсказывал архиепископ Аверкий.  Так оно и случилось. Архимандрит Николай, тогдашний игумен Ильинского скита, просто не пустил к себе патриарха Афинагора из-за его экуменической деятельности. В Андреевском скиту торжественное собрание во главе с патриархом Афинагором заседало в трапезной. Но участники этого собрания не захотели пригласить к себе хозяина скита – престарелого архимандрита Михаила, пятьдесят лет безвыездно проведшего на Святой Горе. Это было символично, русское монашество оказалось как бы за бортом афонского корабля. Кстати, тогда греческие политики пошли на следующую хитрость. Зная, что настоятель Ильинского скита о.Николай отрицает Русскую церковь Московского патриархата из-за декларации патриарха Сергия и экуменизма,  они подсунули ему для подписи письмо, в котором говорилось, что он не хотел бы, чтобы патриарх Алексий I приезжал на Афон во время празднования тысячелетия. Ни архимандрит Пантелеймонова монастыря Илиан, ни архимандрит Михаил ничего не знали об этом письме, но оно было послано от лица всех трех обителей. Архимандрит Николай после очень огорчался из-за этого подлога. “Так и не приехал бедный Алексий, и по человечески мне его жаль, стар ведь и слышно, болен, и не у дел… Афон ему, - ох, как нужен”…».
Кстати, вот какими международными интригами сопровождалось занятие кафедры Афинагором. В конце 40-х годов в докладе совета по делам Русской Православной Церкви при Совмине СССР сообщалось: «…американцы второй год шантажируют и вынуждают через греков и турок Константинопольского патриархата Максимоса уйти в отставку, чтобы посадить на его место Нью-Йоркского архиепископа Афинагораса-грека, намеревающегося переменить американское подданство на турецкое…» Вскоре эта попытка Запада назначить в патриархии своего человека удалась, в отличие от времен кардинала Исидора.

   Католики ответили тем же, и две Церкви обнародовали Декларацию, в которой, в частности, есть такие слова: «В тот беспокойный период истории события эти не могли быть иными. Но сегодня, когда возможно вынести о них более здравое и уравновешенное суждение, необходимо признать, что чрезмерное значение, которое они приобрели позднее, было чревато последствиям, которые, насколько мы можем судить, далеко вышли за пределы намерений и предвидений зачинщиков, чьи запретные меры касались лишь определенных лиц, но не Церквей и не были направлены на прекращение церковного общения между кафедрами Римской и Константинопольской».
   Было сказано много слов о любви, о кровоточащей ране раскола и т.д. И только о сути разделения – еретическом дополнении к Символу веры – ни слова. Вполне в духе корректной толерантности.*
   Еще одна деталь: в соборе апостола Петра в Риме есть надпись на греческом языке о соединении католиков с православными, знаком которого было совместное служение папы и Афинагора. Тогда, в октябре 1967 года их «поцелуй мира» транслировался по Евровидению. Насколько «заразны» такие поцелуи, стало ясно после кончины патриарха. И его тело не растлело также.**
   Раз за разом повторялась давняя история: патриарха толкает в спину злой турок*** и несчастный падает в объятия доброго латинянина.
   Чмок! Это уже последний патриарх – Димитрий лобызается с Иоанном Павлом II. И что же? После смерти Димитрия его тело, рассказывал нам афонский схимник Серафим Серб, начало столь невыносимо смердеть, что хоронили его не сидя, как принято в соответствии с древней традицией, а Лежа, в запаянном гробу.
   Да, иерархическая лестница человечества осветится «тем светом» иначе, чем мы привыкли видеть ее здесь, на земле.
   Как не боится теперь «римской заразы» патриарх Варфоломей? Знает ведь и историю лаврских монахов, и судьбу своих предшественников… Вспоминает ли, видя в патриаршем храме изготовленную из черного дерева и слоновой кости епископскую кафедру Иоанна Златоуста, слова святителя: АД НАЧИНАЕТСЯ ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ, В ДУШАХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ…

* О характере соглашений с католиками говорит тот факт, что святогорцы вынуждены тайно крестить еретиков в православие, поскольку это запрещено Вселенским патриархом. Таково истинное лицо экуменизма.

** После смерти фанарского первоиерарха Священный Кинот Святой Горы телеграфировал о своей молитвенной надежде на то, что «душа покойного патриарха окажется рядом с душами Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова и Фотия Великого».

*** Как раз при Афинагоре нагнетался конфликт Греции и Турции из-за Кипра. Одновременно усилились разговоры о сносе Фанара в связи с реконструкцией города. Кроме того, в 1964 году началось очередное  выселение греков из Турции. Оставленные были уже буквально наперечет – 1653 человека.  
 

Огни Фанара

   После развала СССР курьезный прецедент 1923 года дал «основания» Фанару требовать в свое подчинение все приходы и все церковное имущество РПЦ на территории Эстонии. Все, накопленное здесь трудами семи веков.* Эти столетия не значат для лукавых греков ничего. Осенью 2000 года, во время визита в Таллин, Варфоломей заявил: «…у Московского Патриархата нет оснований добиваться права преемственности в Эстонии»… В итоге в республике сложились две параллельные епархии. Древний принцип церковного управления: «один город – один епископ» Фанар фактически отметает.
   Началось это не вчера. Еще в середине XIX века граф Н.П. Игнатьев, русский посол в Константинополе, писал: «…не довольствуясь преследованием болгар и арабов, греки хотят и выжить русских с Афона, при этом ярые эллины надеялись, что мы не посмеем заступиться за бедных иноков, но вышло иначе… Не только о. Макарий игуменствует теперь (в Пантелеимоновом монастыре. – Ю.В.) благополучно, но и все монастыри наперерыв в нас заискивают, и протат написал мне повинную грамоту самым смиренным образом… Одному Ватопеду еще нет поблажки, чтобы “жир спустил” и принялся “за монашество”».**
   Да, недаром благодарный Пантелеимонов монастырь до сих пор ежедневно поминает своими молитвами Н.П. Игнатьева – «болярина Николая».
   Напомним и другие слова графа: «Стремление возвысить патриарший константинопольский престол над всеми другими, придать ему первенство подобно престолу папы в западном мире, и смотреть на собственность других церквей как на его достояние, более и более проявляется в партии фанатических греков».
   Формально первенство Константинополя в православном мире опирается на 3-е правило II Вселенского собора: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город оный есть новый Рим». И – более конкретно: «сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно разсудив, да град получивши честь быть градом царя и сигклита, и имеющий равныя преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому». В том далеком 381 году это решение было основано на новой духовно-политической реальности: в Риме Втором – «царь и сигклит» - сила, удерживающая мировое зло. Но с падением Царьграда, с пресечением династии ситуация изменилась вновь.
   Кстати, и сами греческие патриархи признавали III Римом Москву. Или опять лукавили? Есть такое мнение: «Существуют… веские основания предполагать, что греки руководствовались не трезвенным осознанием навеки изменившейся “не в их пользу” ситуации, но корыстным заискиванием перед богатыми и независимыми единоверцами (за вспомоществованием а Россию ездили даже сами патриархи, хотя святыни из Константинополя продавались и западным еретикам), тем более что смиренные русские, стоявшие на позиции буквального выполнения церковных канонов, не требовали признания своего духовного лидерства».
   Так почему же ныне патриархат – Вселенский?*** Папистские амбиции Фанара прекрасно высвечиваются словами свт. Григория: «Есть титулы легкомысленные, но, тем не менее, пагубные, так точно, как бы антихрист назвал себя Богом. Поэтому смело говорю, что всякий, кто назовет себя “вселенским” епископом, поставляя себя выше других – есть предтеча антихриста».****
   Кстати, в Византии преобладало такое мнение о роли патриарха: «…не следует преувеличивать значение данного ему титула. Ведь каждый епископ тоже называется “патриархом”… и этот титул относится ко всем нам, епископам, поскольку все епископы суть учители, отцы и пастыри; ясно, что не существует специальных канонов для митрополитов, отличных от тех, которые относятся к архиепископам и епископам. Ибо возложение рук одно ля всех, одинаково наше в божественной литургии, и все мы возносим одни и те же молитвы». Это литургическое и евхаристическое понимание епископства, подразумевающее равное достоинство всех епископов, служило византийским полемистам главным аргументом против римского первенства; все епископы обладают одной апостольской преемственностью, все они наследники «Петра», как и других апостолов. Специальные же привилегии некоторых из них – папы, константинопольского патриарха – определены и ограничены соборными постановлениями. Эти привилегии не божественного происхождения и могут быть изменены новыми каноническими условиями…
   Из истории Константинопольского патриархата следует, что полномочия первоиерарха определялись в связи с его положением в христианской ойкумене, всемирной империи и единой вселенской церкви. Никакого другого значения титул «вселенского патриарха» не имеет».
   Когда Россия была сильна и богата, фанариотские амбиции гасились. Иное дело теперь. Пресса сообщает: Фанар уже объявил «своей канонической территорией» и Малороссию. Бывший вице-премьер Украины Н. Жулинский официально заявил: «…патриарх Варфоломей I высказался за начало переговоров между Православными Церквями Украины с целью их объединения, а также выразил готовность возглавить эти переговоры. Он также дал однозначно понять, что после объединительного всеправославного Собора Украинской Церкви будет предоставлена каноническая автокефалия».
   Слово «каноническая» - подчеркивается. Греки оспаривают право РПЦ предоставлять полную (автокефалия) или частичную (автономия) независимость православным Церквам. Эту прерогативу Вселенский патриарх оставляет за собой.
   Итак, речь идет о механическом соединении (без покаяния) «самостийных» раскольников с канонической Церковью на Украине (которая является частью Московского патриархата). Подобная позиция была подтверждена и в 2005 году, во время визита в Киев представителя Варфоломея. Все это очень напоминает тактику объединения под одной крышей всех еретиков, сектантов и сатанистов, которой пользуется созданный масоном 33 градуса Джоном Мотом Всемирный Совет Церквей. Стоит ли удивляться: Варфоломей – среди активистов ВСЦ. Он охотно участвует в его языческих шабашах наравне с голозадыми аборигенами Австралии, утыканными перьями ирокезами, пластмассовыми протестантскими пупсами из Кореи и прочими дикарями. Он становится в один ряд с псевдохристианскими «Церквями», которые можно назвать разве что духовными движениями. Эти конфессии не стоят в Истине, они движутся – от одного предательства Христа к другому…
   По поводу происходящего люди, склонные к зилотству, утверждают: «Признав и приняв в свое лоно украинских самосвятов, Константинополь и сам лишился апостольской преемственности – поскольку не может существовать единая поместная церковь, только часть которой имеет эту преемственность. Исходя из сказанного, возьмем на себя смелость утверждать, что, пройдя длинный исторический путь отступлений от идеалов Царства Небесного, руководствуясь на этом пути соображениями сиюминутной политической выгоды и величайшей гордыни, сравнимой, пожалуй, только с самоослеплением “богоизбранного” народа, некогда славная столица православных византийских императоров и великих христианских святителей прошлого, до неба вознесшийся Константинополь сам низвергнул себя до ада сотрудничества с самими явными антихристианскими силами, поставив себя вне невидимых, но вполне реальных и конкретных границ Святой Христовой Церкви».
   Первая атака Фанара в направлении Украины не удалась. Но подмигивания маяка, несомненно, продолжатся. Очень уж заманчиво для лукавого разорвать спасительную церковную ограду РПЦ и вывести из нее – ни много ни мало – восемь с половиной тысяч малороссийских приходов. Лакомый кусок для фанарского карлика!
   В письме к Эстонским православным Варфоломей писал: «Вы, дорогие братья, нуждаетесь в свободном церковном руководстве, в патриархе, который ни от кого бы не зависел и свободно руководил бы вашей духовной жизнью». Какое фарисейство! Полностью зависимый от светских властей Турции, а главное – мировой закулисы – Варфоломей не стесняется называть себя свободным.
   Так что же сейчас представляет из себя Вселенский патриархат?
   …Внешне резиденция патриарха на Фанаре напоминает крепость. К сожалению, не духовную. Храм – в окружении минаретов. Вот на них включаются громкоговорители. Они направлены прямо во двор патриархии. Завывания местных муэдзинов, уставших за полтысячи лет мусульманского владычества, теперь воспроизводит и усиливает электроника.
   Никто из священников патриархии не имеет права выйти в город в рясе. По закону 1935 года, длинную бороду может носить только патриарх. Службы в патриаршем храме разрешается проводить лишь несколько раз в году.
   Греков в Константинополе осталось примерно две тысячи. Молодежь избегает службы в турецкой армии и уезжает а Грецию. Старикам, чтобы оставались на месте, греческое правительство платит пособие. Еще бы, турки давно грозятся: иссякнут прихожане – прикроем и саму патриаршую кафедру. Международное соглашение между Турцией и Грецией, заключенное в начале двадцатых годов, официально предусматривает ликвидацию патриархии, если греков останется в городе менее десяти тысяч.
   Чем же отвечает на это нынешний патриарх? Бывший офицер турецкой армии, выпускник униатского колледжа в Ватикане, масон Варфоломей сделал свою резиденцию в Швейцарии, в Шамбези – одним из центров экуменизма. И стал достойным продолжателем кардинала Исидора. Одно из деяний Варфоломея на Афоне таково: по его приказу перед зданием протата в Карее убран был камень, на котором униаты умертвляли монахов-святогорцев. На камне том в редкие для Афона снегопады никогда не лежал снег, тут же и таял.
   Кстати, об отпадении от веры католиков глава Вселенского патриархата выразился так: «Мы наследовали раскол от наших отцов, которые были несчастными жертвами презлобного змия». Получается, по Варфоломею, раскол является виной не латинских еретиков, допустивших немыслимые нововведения, а православных, твердо стоявших в Истине. Нет, недаром архимандрит Ефрем, духовник афонского монастыря Филофея, прямо заявил в 1991 году, что Константинополь пал в ересь экуменизма (7).
   Нельзя не согласиться: «Каноническое подчинение епископу, подданному другого государства, не свободному в своих действиях, противоречит канонам, и здравому смыслу. Никак иначе, как данью истории это не назовешь… Следует сказать, что Церковь – это не общество любителей истории и старины, а живой организм, и если по воле Божией какая-то часть его отмирает, то не надо производить протезов, надо чтобы внешняя форма соответствовала внутренней необходимости организма».
   …Историки Церкви неоднократно писали, что Вселенская патриархия всегда была для Руси недоброй мачехой. Теперь, состарившись, склочная старуха стала и вовсе тяжела в общении. И все же надо помнить: искушения, атаки, идущие на нас со стороны Константинополя, попущены Господом. Второй Рим пал из-за его внутренней готовности к компромиссам. И вся его история – урок для Рима Третьего.
   Если корабль нашей Церкви хоть на минуту отклонится от своего курса и последует сигналам фанарского маяка – то приплывет он уже не в тот Царьград, которым поразились послы князя Владимира. Под днищем окажутся рифы экуменизма. Бездны канонических и догматических отступлений.           

* Исторически РПЦ принадлежало порядка пяти процентов территории этой республики.

** Вплоть до 1917 года Россия платила грекам субсидию в сто тысяч рублей золотом ежегодно – Ю.В.

*** Стать таковым, по мнению графа Игнатьева, он мог благодаря продвижению России на Восток и казавшимся Близким взятию Царьграда. Граф считал, что в таком случае в Синод Вселенского патриархата надо будет ввести представителей Русской, Сербской, Болгарской и Румынской церквей.

**** В XVI веке патриарх Иеремия предлагал Феодору Иоанновичу, сыну Грозного царя перенести Вселенскую кафедру в Москву. Тогда русские благоразумно отказались. В 1947 году Сталин рассчитывал осуществить эту идею с помощью планировавшегося в Москве Вселенского собора. Из доклада в ЦК ВКП(б) Председателя Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г.Г.Карпова: «Разрешенное… Правительством и намеченное Патриархом Алексием на сентябрь 1947 года Предсоборное совещание в Москве глав или их представителей всех автокефальных православных Церквей и преследует, в качестве основной цели, подготовку созыва в 1948 году (500-летие самостоятельности Русской Православной Церкви) не собиравшегося уже несколько веков Вселенского Собора (всемирного съезда) для решения вопроса о присвоении Московской Патриархии титула Вселенской». Но – несмотря на колоссальное политическое влияние Советов, - Бог не попустил.

Империя окаменела. От горя

       Премудрость Божия покинула Царьград. Куда же ушел Дух Святый из Второго Рима?* Из города, христианская община которого была основана Андреем первозванным… По его стопам – на север!
   В год падения Царьграда с захваченного турками Афона на псковскую землю пришел сербский монах Савва. Тогда же во Пскове родился мальчик, которому в иночестве дадут имя Филофей. Они, несомненно, были знакомы – старец и молодой инок. И не беседы ли с живым свидетелем падения Второго Рима – преподобным Саввой Крыпецким – помогут монаху Филофею отчеканить идею Рима Третьего.
   Холодная ученость XIX-XX веков поставила идею Третьего Рима под вопрос. Впавший в визионерство, а заодно и в католичество Владимир Соловьев писал, что ее пора «или возвести… на степень разумного сознания, или отвергнуть как детскую мечту и произвольную претензию»:
   «Примером древней Византии
   Мы научиться не хотим,
   И все твердят льстецы России:
   Ты третий Рим, ты третий Рим».
   Но молитвенное понимание куда выше суемудрия. Философу, полюбившему премудрость человеческую, никогда не постичь того, что дано Филофею, «возлюбившему Бога». Посему вслушаемся в удивительные Фелофеевы слова: «Ромейское царство неразрушимо, яко Господь в Римскую власть написася…»
   Да, при императоре Августе во время переписи населения Младенца Христа записали как жителя Римской империи. Но мы, православные, - насельники Третьего Рима, странствующего града святого, - а значит – земные сограждане Христа. И его сотрудники. Ибо немалыми трудами предки наши подняли и понесли тяжкий крест свидетельства об Истине.**
   Псковский старец писал, что Третий Рим не отменяет все прошлые православные царства, а объединяет их. В Москве сошлись, «снидошася» их судьбы. Судь-бы! Суд Божий… Каждый камень павшей империи кричит Третьему Риму о нашей общей судьбе.
   Понимание этой общности отразилось еще в грамоте Московского собора 1589 года. Помните? В ней говорится о поставлении в Москве патриарха «собором Российского и Греческого царства». Это поставление произошло на основе симфонии властей. Волей Русского царя, Вселенского патриарха***- в отсутствие византийского императора – волей Греческого царства. Того царства, что продолжается благодаря его слиянию с российским в лоне Третьего Рима.
   Камни Византии – это наши камни. И из каждого из них мы должны извлечь для себя урок. Пошли нам, Господи, дар размышления, о котором сказал Исаак Сирин: «Благодать дает ему видеть очами своими, как близка была к нему погибель его и как остался он невредим. Так обучает его и в отношении сокровенного, открывает пред ним хитросплетение мыслей и помыслов трудных, непостижимых. И легко отыскивается человеком уразумение их, взаимная между ними связь и прелесть (обольщение, ложь)…»
   «Падение Византии было оплакано Русью с безконечной  скорбью: старая любовь к недостойной, но крестной матери проявилась сильно и глубоко. Но Русь поняла и смысл этой погибели: она восприняла его, как грозный всемiрно-исторический урок, как некое действие той же мiродержавной Премудрости. Умирание Византии Русь видела лицом к лицу, не выпуская из глаз смердящих язв и гнойных ран умирающего тела Византии, но, не посмеявшись над этим обнаженным телом, она распознала, в чем его болезнь и почему оно должно было умереть.
   Византия умерла тогда, когда ее тело плотяное лишилось тела духовного».
   Старец Филофей писал Великому Князю: «Подобает царствующему держати сие с великим опасением и к Богу обращением, и не уповати на злато и на богатство исчезновенное».
   Нынешние вопросы к «византийскому уроку» таковы: не на наших ли глазах видимая слабость России – в том числе и перед лицом агарян – готовит унию с безбожным мировым правительством? Не на наших ли глазах измена Православию одевается во все более тонкие одежды? Может быть, и над Кремлем разверзнется небо? Может быть, и из Москвы – столбом огня – уйдет Премудрость Божия?
   Нет, конец Царьграда Москве заказан. Старец Филофей напоминает: Москва – Третий Рим и четвертому не бывать! Свою державу с Божией помощью мы должны отстоять сами. Нам некому передать стяг с двуглавым орлом.
   Этот орел вновь переносит нас из мира навязчивых иллюзий в мир незримой реальности.
   Две главы царственной птицы – симфония власти царской и патриаршей. Их знаки – переданные из Царьграда на Русь шапка Мономаха и белый клобук святого папы Сильвестра. Дары Второго и Первого Рима, что «снидошася» в Москве.
   В 1650 году старец Арсений в диспуте с греками так и сказал им: все бывшее у вас «доброе» перешло в Москву.****
   - Что же конкретно? – был вопрос.
   - Царство, патриаршество и святыни, - ответил старец (8).
   Когда в Византии вместо симфонии властей началась их какофония – империю ждали величайшие бедствия. То же случилось и на Руси. Повторилось после отмены патриаршества Петром I. Хотя страна продолжала наращивать державное тело, в душе ее что-то оборвалось. Всего через две сотни лет – совсем скоро по меркам истории – уже не сокрытая, а явная катастрофа произошла и у нас.
   При распадении симфонии властей не только Церковь остается без защиты государства. Само его огромное, но дебелое тело оказывается беспомощным перед вирусами тайных союзов и сект.
   Третий Рим – не баловство национальной гордыни. Это результат величайшей веры в Бога. Результат подвига, стоившего рек крови, пота, слез. И как только подвиг сей взят был русским народом, громадные искушения надвинулись на него.. Когда же рабы Господа, праведники, входят в великое искушение, пишет св. Исаак Сирин, открывается им Помысел Божий. Такова сверх природа пророчеств о России.
   …Быть Третьим Римом, градом неразрушимым – не привилегия, а бремя. Нести его – и нынешнему поколению. Бог даст, и нашими молитвами, трудами – восстанет прикровенный Третий Рим. Незримое единство Русского и Греческого царств. Но какие земные границы он обретет?     

* Из Ветхого Завета мы помним, что огненный столп – Святой Дух – привел евреев в землю обетованную.

** М. Назаров обращает внимание еще на такой аспект: «Церковный раскол во второй половине XVII века стал новым падением Руси, хотя и очень своеобразным. Он произошел не по вине Патриарха Никона (в чем его часто упрекают), а по вине все того же боярства, не желавшего допустить влияния Церкви на государственные дела, и ее сопротивления боярскому эгоизму. Бояре устранили от дел твердого Патриарха своими интригами, в чем им помогали тайный католический агент лжемитрополит Лигарид, и восточные Патриархи, хотевшие принизить значение  Москвы как Третьего Рима. Никон же стремился именно к единению всех поместных Церквей вокруг третьего Рима с общим упорядоченным богослужением, в чем и была суть его реформы (в основном оправданной): ошибки в богослужебных книгах надо было исправлять, но не идти во всем на поводу у греков-справщиков.

*** После падения Царьграда Вселенский патриарх получил символические знаки монаршьей  власти, а в видимой реальности турецкой иерархии – высокий государственный статус. Султанат доверял ему власть и над гражданской жизнью подданных-христиан, в том числе – судебные, имущественные и прочие вопросы.

**** Историк Георгий Михайлов в своей книге «Нравственный образ истории» пишет: «Русь, крещенная в Х веке, через 130 лет приняла от Византии царский венец – Шапку Мономаха, и два века спустя получила знак высшей духовной власти – Белый Клобук папы Сильвестра. Этот увенчанный крестом головной убор был пожалован папе Святым императором Константином Великим – основателем Второго Рима. И пока Первый Рим оставался православным, клобук являл чудодейственную силу. Ссылаясь на русскую “Повесть о белом клобуке” (XIV в.) прот. Иоанн Мейендорф пишет: “При Императоре “Каруле” (т.е. карле Великом, начавшем на западе религиозную политику против Византии) и папе Формосе (891-896 гг.; его часто величают родоначальником схизмы [раскола]), в Риме стали пренебрегать чудодейственной силой клобука. Последний православный папа послал клобук в Константинополь императору Иоанну Кантакузину Филофею, который, предвидя грядущее падение Нового Рима, послал клобук новгородскому архиепископу Василию Калике (1330-1352гг.)…» Далее автор уточняет: «Согласно “Повести о клобуке”, папы, отпав от православия, хотели истребить эту святыню, но, убоявшись грозного откровения, отослали клобук в Царьград. Затем Св. Константин явился патриарху Филофею (XIVв.) и повелел отправить его в Новгород… Совпадение мыслей в “сказании” с идеей, развитой псковским старцем Филофеем, очевидно. Но более того, эта идея почти дословно внесла в акты учреждения патриаршества на Святой Руси (1589 г.) и почти буквально повторена тогдашним патриархом Иеремией».

«Экско!»

Главные ворота патриаршей резиденции на Фанаре заложены. На этом месте 25 марта 1821 года палач-негр, отступник православия по имени Ахмед и несколько константинопольских евреев спешно вбивали столбы, чтобы повесить патриарха Григория V. Целый час, взирая на небо и вознося молитву, первосвятитель стоял с завязанными сзади руками в ожидании казни… Тогда же султан распорядился разрушить все монастыри Святой Горы. Только энергичное предупреждении России заставило Османскую империю отступиться от святыни. Омофор Матери Божией лег над Афоном защитительным покровом русской внешней политики.
   Поводом для расправы над патриархом явилась его тайная поддержка греческого восстания. И хотя, чтобы предотвратить джихад по отношению к «ромейской расе», Григорий V огласил ужасную анафему на бунтовщиков и даже благословил выдавать их властям, сам он мести не избежал.¹ О том, что было дальше, писал исследователь Н. Панайоти: «Когда стало известно, что султан вызвал из Египта флот со 100 000 солдат под командованием Ибрагима Паши.., император Николай I обратился к Англии и Франции с предложением послать соединенный флот к берегам Турции для спасения греческих повстанцев.² Когда эти морские силы встретились в Наваринской бухте, тут, без объявления войны, в мирное время, неожиданно началось сражение. Русские послали парламентариев для переговоров, и они были обстреляны турецкими батареями. Русский флот ответил на выстрелы огнем, и так завязалась битва, в которую потом вступила и английская эскадра. Вся стотысячная турецкая армия погибла, и греческие повстанцы были спасены от уничтожения.
   …Когда союзные государства, Англия и Франция, отказались вести войну за освобождение Греции, Россия одна объявила войну Турции в 1828г., и ее войска подошли почти к вратам Константинополя, потеряв более 200 000 своих воинов (это превышало все население освобожденной тогда греческой территории. – Ю. В.). После этого по Адрианопольскому миру, заключенному между Турцией и Россией, была признана независимость Греции и дано право всем православным, не взирая на их национальность и подданство, селиться на Афоне» (9).
   За освобождение единоверцев от турецкого ига в XVIII веке Россия вела с Османской империей три войны, а в XIX – четыре. Русская кровь лилась и за свободу Греции, но даже военные успехи России Запад использовал для провокаций: в 1888 году Восточное обозрение (revue d-Orient) поражало воображение (в том числе и греческое) такими перлами: «Сообщаем любопытные известия о предстоящем превращении афонской горы в сильную и хорошо снабженную людьми и амуницией русскую крепость. Гора Афон до семидесятых годов была республикой греческих монахов. Но в 1876 году русское правительство конфисковало значительное количество русских земель, принадлежащих афонскому ордену (?) в России. Доходы с этих земель обращены в поддержку тех русских монастырей, которые стали возникать на месте греческих. Теперь на Афоне находится 2500 русских монахов под командою генерала Ассымова (?), который превратил монастырь в крепость. Правда, есть еще 17 монастырей, где живут престарелые греческие монахи. Но и оттуда их вытесняет русский консул, скоро кончится тем, что и эти монастыри станут принимать русских богомольцев, а эти последние ничто иное, как русские нижние чины, находящиеся в отставке».
   Во время компаний с турками русские не могли попасть на контролируемый Османами Афон. В результате количество наших монахов на Святой Горе катастрофически сократилось. Главенство в русском Пантелеимоновом монастыре надолго перешло к грекам.³
   Тогда было видение монаху-греку, описанное Серафимом Святогорцем: «Этот благочестивый отец увидел сонм святых вокруг Небесной царицы, но, обратив внимание на ряды святых, был немало огорчен, увидев, что в самых возвышенных рядах были русские, ниже болгары, сербы и другие славяне, а ниже всех греки. “Место это Святая Гора, а пришельцы…” Не успел он задуматься далее, как неведомый голос объяснил ему, что русские как пришельцы терпят больше неприятностей, что возвышает их перед Богом». Только небесное заступничество помогло многочисленным тогда на Афоне русским монахам поселиться в своей исконной обители среди греческой братии. Инок Парфений вспоминал, как позже были вынуты кости «иеросхимонаха Венедикта 106 летнего, который принял русских в обитель и иеромонаха Павла, который первым взошел в русскую обитель. Кости их оказались благодатными: желты, как воск, испускают благоухание. И мы все русские и греки исполнились неизреченной радости…»
   Благоволили к нашим монахам и игумены монастыря Савва и Герасим⁴, принимавшие русских в 1832 и 1840 годах. Однако впоследствии греческая братия возмущалась из-за такого соседства неоднократно. Не вразумляли даже очевидные знаки Божия гнева. Огненные перуны изшли от иконы св. Пантелеимона в сторону возмутителей в 1863 году. Затем двадцать шесть наиболее недовольных греков чудесным образом сами покинули обитель. Греческий насельник о. Поликарп написал клеветническое письмо митрополиту Амфилохию и умер через три дня. О. Софроний, жаловавшийся Вселенскому патриарху, вскоре умер от водянки…
   Да, демоны многократно восставали против пребывания русских на Афоне. И раздували конфликты с греками.⁵ Однако все эти атаки попаляемы были пламенной молитвой. О периоде последнего расцвета русского святогорского монашества конца XIX века современник писал: «Как ни стараются афонские Греки остановить этот прилив русских сил – и воды не дают Русским, и земли им не продают ни за какие деньги, даже новых Царских врат не дозволяют поставить в Керассийской келии отца Вениамина, расположенной у подножья Святой Горы и поэтому посещаемой всеми русскими поклонниками, восходящими на вершину Афона, - но Русские все идут…».
   Такая же ситуация повторилась совсем недавно. Когда в советские времена в Пантелеимоновой обители доживали последние старики, и греки уже считали ее своей, нашим соотечественникам удалось, несмотря на множество рогаток, пополнить братию молодыми монахами.
   При всяком удобном случае главный космополит мира – лукавый – быстро оборачивается ярым националистом. И звучит «эксо!» Да, русские потомки освободителей «гордой Эллады» слышат это от греков нередко.
   Под каждый всплеск русофобских эмоций подведена идеологическая база. Вот ее характерный образчик: «На Святой Горе Афон сталкиваются еще раз в истории греческая духовность с чудовищной по размеру и механически сооруженной громадой панславизма».⁶
   Русские права на Афоне периодически ставятся под сомнение. Меж тем еще в начале шестидесятых годов прошлого века греческий исследователь Н. Панайоти делал убедительные выводы по всем пунктам эллинских претензий:
   «1) При рождении русского монастыря святого Великомученика Пантелеимона русские в 1169 г. спасли его от ликвидации и получили в вечное владение. Это подтверждается грамотой протата с подписями всех игуменов Святой Горы и грамотой Византийского императора.
   2) На протяжении последующих пяти с половиной веков он существовал как славянский монастырь со славянскими монахами. Это подтверждается имеющимися и сейчас грамотами русских царей и сербских королей.
   3) Только сто лет монастырь находился в греческих руках по условиям времени, но продолжал называться русским, т.е. пользовавшиеся им греки продолжали признавать право русских на монастырь.
   4) По освобождении Греции русские возвратились на Афон и в свой монастырь и спасли его от ликвидации, уплатив все его долги. Этим они также приобрели право на возврат монастыря в русские руки, не говоря о том, что они были дважды приглашаемы туда игуменами Саввой в 1832 г. и Герасимом в 1840 г…
   «Захват» Пантелеимонова монастыря русскими в 1875 г. никаким захватом не был, ибо русские возвратились в веками принадлежащий им монастырь. Игумен Макарий был избран большинством голосов. Выборы были повторены по распоряжению Патриарха Иоакима II под наблюдением греческого епископа. Правильность выборов подтверждена Патриархом Иоакимом II, и можно привести его письмо в полном тексте, в котором он усмиряет отдельных непокорных греков, убеждая их в правильности выборов заявляя, что «русские спасли монастырь от разорения…»⁷ И еще: «Земли для постройки монастырей и келий были куплены у греческих монастырей за деньги. Если бы они не хотели продать, никто не мог бы их заставить».
   Сказать о «черной неблагодарности» в отношении России – значит не сказать ничего. Русофобия не могла не возникнуть в масонской политической среде Афин и в пучине национальной гордыни фанариотов, которая в конечном итоге к тому же масонству и привела. И хотя уже в 1871 году патриарх Григорий V был канонизирован Греческой Церковью, сама знаменательная судьба его мощей не говорит «ярым эллинам» на о чем. Меж тем вот что произошло после казни и надругательством над телом, когда стамбульская чернь забрасывала его камнями. «“На четвертый день к главному палачу явилась депутация от стамбульских евреев в количестве двадцати человек и за восемьсот пиастров купила тело мученика.⁸ Они привязали к ногам мученика веревку и с восклицаниями дикой радости, с проклятиями на весь род христиан влачили его по улицам вокруг христианских церквей, пока вечером с камнем на шее не бросили в море”. Но тело патриарха промыслом Божиим прибило к русскому кораблю, который и доставил его в Одессу, где в Троицкой церкви было совершено достойное погребение новомученика»…           

¹ После этой анафемы на большей территории нынешней Греции отказались признавать власть «султанопослушных патриархов». Именно в этом событии кроется исток создания современной Элладской церкви, которая не управляется Константинополем. Исключение составляет Афон и некоторые другие территории, отобранные у Турции уже в ХХ веке, когда боль событий начала XIX века утихла.

² В своей книге «Святая Гора Афон и славяне» названный автор делает важный акцент: «…главной причиной русских освободительных войн был не национальный признак, но православие. Об этом сказал Император Николай I в 1829 году турецкому посольству: «Передайте вашему повелителю, что он всегда может рассчитывать на дружбу и помощь, если ему будет угодно помнить, что часть его подданных – православные, а я – покровитель всех православных». Эта традиция русских царей тянется еще от Иоанна III, после его брака с Софией Палеолог».

³ В 1803 году протат даже предложил было исключить русскую обитель из числа афонских монастырей, а её земли и постройки продать. Но Вселенский патриарх Каллиник, прозревая духовное возрождение Руссика, запретил делать это.

⁴ Он был болгарин.

⁵ Документы свидетельствуют, что, например, в 1561 году в Руссике подвизалось 170 иноков, а спустя 13 лет он оказался в полном запустении. «Если справедливо начальное предание, описанное у Барского, что однажды из-за возникшей вражды греки извели всех русских, то, скорее всего это можно отнести к этому времени», - так написано в книге о нашем монастыре, изданной в 1886 году.

⁶ Милонакис Никифор. Святая гора Афон и славянство.

⁷ Интересно, что иной, греческий взгляд на тот конфликт видим мы в замечательной книге архимандрита Херувима «Современные старцы Горы Афон». В рассказе о старце Данииле  Катонакском читаем: «Дело дошло до Константинополя, и четыре представителя монастыря – двое греков, одним из которых был отец Даниил, и двое русских – предстали пред патриархом Иоакимом II… Отец Даниил честно и мужественно сказал о своей позиции, но за это пришлось платить. Расплатой было изгнание из монастыря святого Пантелеимона и запрет на несколько лет жить на Святой Горе». Что ж, и праведники ошибаются. Особенно, если дело касается племенного, необычайно сильного чувства.

⁸ В 1838 году в Константинополе проживало 500 тысяч турок, 200 тысяч армян, 100 тысяч евреев и 28 тысяч греков.

«Эллинский дух»

Но каков же оказался «эллинский дух»!  Как возник он? Почему не просто в греческой, а даже в монашеской среде слово «эллин» получило драгоценную окраску золотого века, который нужно обязательно вернуть?! Ведь еще святитель Григорий Палама напоминал, что в Священном Писании упомянутое слово имеет уничижительное значение язычника!
   Дух национальной гордыни в начале византийской эпохи скромно таился в почитании культурного греческого наследия. Силу Геракла он приобрел именно во времена имперской слабости. В том числе – в годы вазилевса Михаила Палеолога, когда все помыслы были сосредоточены на выживании любой ценой. Именно тогда сложилась обстановка этнической самозащиты. И наследники римской имперской традиции – ромеи – снова превратились в греков – как носители языка национальной культуры.
   Эллинский дух в первую очередь обуял «интеллигенцию» того времени – так называемых византийских гуманистов. Эта небольшая прослойка (ориентированная на Запад и считавшая, что именно в его силе – залог сохранения греческого наследия) стала главным оппонентом исихастов. Так возникли две традиции. Одна, не забывшая о сверхнациональности православия и имевшая своим источником молитвенные откровения свыше. И другая, «эллинизаторская». В своем комплексе неполноценности она навеки зациклилась на великом наследии. Последователей и тех, и других мы видим сплошь и рядом. Одно дело – любивший русских молитвенник старец Паисий и другое – какой-нибудь «ярый эллин» с его излюбленным «эско»! Тот, кто чает Иерусалима Небесного, и тот, кто душою живет в мраморе древних Афин.
   К возрождению нового эллинизма, который становился все более политическим, приложила руку и Россия¹ Еще за 25 лет до греческого восстания при содействии Екатерины II в России были основаны греческие тайные общества (гетерии), в том числе, в Одессе – «Филики эмаирия». Оно организовывалось по масонскому принципу. Переписывавшаяся с французскими энциклопедистами императрица смотрела тогда на деятельность «вольных каменщиков» сквозь пальцы, считала ее ребячеством и курьезом. После вызванных масонством потрясений в Европе она запретила ложи, но их дух остался.
   И здесь на сцену стоит вывести высокого бледного и седовласого человека, чье черное одеяние так резко контрастировало с цветными фраками, модными в то время. Он скромен, на нем никогда нет орденов, которые могли бы прояснить его статус. Кто же он? Знакомьтесь: граф Каподистрия. Министр иностранных дел при дворе Александра I и масон. Именно он станет потом первым премьер-министром освобожденной Греции.² Характерно также участие Каподистрии в работе возглавляемой масоном генералом И.Н. Инзовым кишиневской комиссии по составлению кодекса законов для бессарабских греков. Впоследствии они стали законами для независимой Греции.
   Общество «Филики эмария» обращалось отнюдь не к православным традициям Византии. Его члены мечтали о демократической и либеральной «Великой Греции». Целью создания общества было разбудить в греках национальное чувство и поднять их на борьбу. Политизация «эллинов», в том числе и иноков, привела к греху филитизма – различий в Церкви по национальному признаку.³
   Знаток Балканских проблем Константин Леонтьев, кстати, считал, что русофобия исходила в XIX веке от либеральных афинских политиканов: «Афинская демагогия; афинский парламент; афинские софисты и краснобаи во фраках – вот враги России, враги Самодержавия Русского; а не фанариоты, не архиереи, не Патриархи, не монахи греческой крови. Напротив того, высшее греческое духовенство неоднократно доказывало, что оно желает пребыть верным общецерковным греко-российским преданиям вопреки всем воспаляющим племенную вражду влияниям афинского либерального эллинизма… Будем надеяться, что этого запаса православных чувств достанет у греческой иерархии до великого дня рассечения гордиевого узла на Босфоре».
   Увы, современник Леонтьева духовник нашего монастыря старец Иероним в 70-е годы XIX века писал горькие слова и о греческих иерархах: «…к несчастью, в настоящее время патриархия решилась ввести на Афоне реформу такую, которая вовсе уничтожит древнюю свободу монашеской жизни на Афоне, а с нею вместе уничтожится и численность населения монашеского, как-то было сделано на Метеоре, где монастыри, когда они были самостоятельны, тогда были очень многочисленны, а, когда подпали под управление патриархии, тогда они почти уничтожились, и только одна тень их осталась. То же будет и на Афоне, если он подпадет под управление мирских властей, то есть патриархии, которая в настоящее время управляется мирскими личностями, а не монашескими. Потому что ныне греческие архиереи не принимают монашества, или пострига монашеского». Старец видел сгущение туч и над головами монашествующих в России. Ему даже приходила мысль поискать для свободной иноческой жизни место где-нибудь в Тихом океане, на необитаемом острове.
   Митрополит Антоний (Храповицкий) с болью писал о том, как греки «скопировали худшие начала конституционного европейского быта». Он обращается к ним: «Вы говорите мне: ведь мы не хуже европейцев. Увы! Я вижу, что вы не лучше их, этих жалких выродков тысячелетней ереси, этих растлителей вселенной…
   Здесь мы ничего не найдем, кроме корыстных интриг министерских партий, взаимно подрывающих друг друга и совместно разрушающих отечество, в данном случае – бедную Элладу, - и между тем эти скверные политические партизаны, прикрываясь «великой идеей», стараются развращать Цареградское и Святогорское духовенство и учат их изменять своему пастырскому призванию ради народных мечтаний и предпочитать Христову благоуханию смрад политической интриги. Конечно, этим интриганам не жалко потерять в пропасти унии и арабов, и южных славян… им хочется лишь того, чтобы денежные места оставались в руках греков. Но, о безумные! Ужели не видите вы, что, изменяя церковную вселенскую культуру на свою узко-национальную, и притом совершенно извращенную, вы вместе с тем изменой Православию губите и эллинскую народность! Народ не может существовать среди врагов без одушевляющей идеи. А каким содержанием наполнит себя народ, если потеряет то, чем он был велик, т.е. вселенское Православие? Ужели одним самовосхвалением? Или прежним языческим эллинизмом, который восхвалял вам христоненавистный Ренан, изучивший ваш язык для того, чтобы уничтожить св. Евангелие, которое прославило навеки эллинскую речь? Ужели вы не понимаете, что кроме грека монаха, грека богослова, грека патриархального земледельца и семьянина нет доброго греческого типа? Ужели не понимаете, что коварные западные друзья проглотят вашу маленькую народность, лишь только она пожелает отождествиться с безбожною западною культурою…» И все же, даже сравнивая греков с евреями, не пожелавшими принять в общение Новой Веры прочих народов, святитель смотрел оптимистично: «…я верую поныне, что лучшие начала народной жизни среди эллинов возьмут верх над извращением европеизма и поставят великую идею своей народности не в том, чтобы сцеплять ее кагально-жидовской интригой, но в том, чтобы приводить в общение Христово разноплеменную паству, “не господствуя над наследием Божиим, а подавая пример стаду” (1 Петр. V, 3)».
   Ссылаясь на священную историю, митрополит Антоний напоминает «борцам с османским игом» о том, что освобождение дается Богом не для установления «народного счастья», а для достижения святости.

¹ Нынешний посол Греции в РФ Кирьякос Родусакис пишет о XVIII веке: «В то самое время Екатерина Великая готовила свой Греческий проект и посылала русский флот на Архипелаг (в Эгейское море – Ю.В.)».

² «Иоанн Каподистрия создал в 1802 г. на Корфу Общество друзей, организацию культурно-просветительскую, которая, по-видимому, была светским, легальным филиалом ложи его отца. Из этого зерна выросли потом легальная Филомузон этерия и тайная Филики этерия… Республиканец (так его называл в письме Александр I) хотел получить греческую корону, ибо понимал, что полудикие орды местных повстанцев, клефтов и кирджалиев… и их хитрые вожди, закаленные в кровавой партизанской войне с турками и вечных усобицах, ценят только сильную монархическую власть. Его весьма дальновидная и жесткая политика была прорусской и масонской и вела к ослаблению и полному изгнанию из Европы дряхлеющей Турции и открытию для России проливов, за что освободитель и бескорыстный просветитель Греции Каподистрия и был вполне патриархально убит при входе в церковь братом и сыном обиженного им вождя майнотов Петробея Мавромихали, полуграмотными политическими противниками из протурецкого лагеря за которым стояли англичане и не только они… Русский новейший масонский словарь А.И. Серкова уверенно называет графа масоном, но автор, с которым я консультировался лично по этому вопросу… не имеет пока документальных данных о его вступлении в конкретные русские ложи, считая, что данные ети можно найти только в зарубежных, точнее, французских архивах. И это верно, ибо министр – масон – европейский, а не русский, его имя искать надо в списках лож Греции, Италии и Швейцарии».

³ В XIX веке ересь эта была анафематствована Вселенским патриархатом. Однако нельзя не согласиться: Константинопольский собор 1872 г., осудивший ”ересь филетизма“, на самом деле призванный обосновать ”право“ греков эллинизировать канонически подчиненные их иерархам народы, и, в частности, подавить стремление болгар сохранить свою национальную идентичность, проходил с участием представителей исключительно греческих поместных церквей».  

Перчатки для патриарха

   За поддержкой к мировому масонству Фанар бросился в начале ХХ века по причинам, о которых мы еще поговорим. Пока же заметим, что восшедший тогда на греческий престол король Георгий II (1922-23, 1935-47) был «вольным каменщиком». Ему и его приближенным афонский старец Иоаким лично написал письма и призвал их покаяться. В ответ против святогорца начали судебное преследование. В 1941 году его отправили в ссылку. Однако стойкости и достойному поведению старца была поражена даже либеральная пресса.
   В Греции вопрос взаимоотношений Церкви и масонства становится гораздо более остро, чем в России. Характерно, что уже в наши дни Элладская (новостильная) Церковь была вынуждена принять такой уникальный документ: «На очередном заседании Священного архиерейского Синода ¹ – 4 октября сего года снова ставится вопрос о безответственных утверждениях касательно того, что некоторые представители Церковной Иерархии являются якобы масонами.
   Подписываясь под нижеследующим, единогласно заявляем:
   а) мы горячо одобряем и подтверждаем резолюции Священного Архиерейского Синода 1933-го и 1968 годов о масонстве как о языческой религии, несовместимой с христианством, и, следовательно,
   б) ни один из нас не имеет никакого отношения к масонству, которое мы снова категорически осуждаем как антихристианскую систему.
Афины, 4 октября 1996 года».
   Напомним: сама Элладская церковь в значительной степени является результатом раскола, возникшего по поводу вопроса о календаре.1 Ключевым моментом здесь стало масонство патриарха Мелетия и его ближайших соратников, о чем сообщает, в частности, журнал «Pythagore Equerre» (1935. Т. 4. Ч. 7 – 8). Страшна трагедия раскола. Но многие афонские монахи наступили на этого аспида, лежащего на их пути. Они покинули обустроенные обители и стали отшельниками.
   Вскоре произошло удивительное событие. «Известен факт знамения Честного Креста на небе 14 -15 сентября 1925 г., в самый праздник Воздвижения Честного Креста (по юлианскому календарю) над небольшой старостильной церквушкой в Афинах. Это заметно увеличило число приверженцев старого стиля. Крест появился в небе около полуночи, и целый час его могли наблюдать верующие и полицейские, которые были посланы, чтобы разогнать молитвенное собрание».
   Но в масонских ложах – свое небо. И на нем – свои, нарисованные звезды. «В 1967 году учредительный комитет “Масонского бюллетеня”, органа Великой ложи Греции, поручает масону Александру Зервудакису написать монографию и в ней “изобразить еще одну сияющую звезду, которая блеснула и озарила небосклон Греческой Православной Церкви”. Зервудакис составляет обширную биографию Мелетия (Метаксакиса), с которым он встречался еще в Константинополе в трагические для Греции дни, после ее поражения в войне с Турцией в 1922 году. “Я его приветствовал так, как масон приветствует масона, - пишет Зервудакис. – Он улыбнулся и сказал мне: “Вижу, что вы меня понимаете”».
   Из монографии Зервудакиса мы узнаем, что Мелетий встретился с масонами в Константинополе в 1906 году. Прямое его сотрудничество с греческими масонскими кругами в Константинополе относится к 1908 году. «Вольные каменщики», с которыми он поддерживал контакт, начали действовать усиленно, чтобы заставить «исследовательский и любознательный дух Мелетия… решиться… последовать примеру очень многих иностранных епископов и… посвятить себя таинствам, скрытым в масонстве». Мелетий записан в Константинопольскую масонскую ложу «Гармония» под № 44. Масонское посвящение он принимает в 1909 году.
   По этому поводу Зервудакис пишет: «Я помню, с какой гордостью и радостью вы, братья, говорили о посвящении Мелетия, избранного тогда в нашу ложу». – «После своего посвящения, - продолжает Зервудакис, - брат Мелентий развивал масонскую деятельность везде, где бы он ни находился во все время своей бурной жизни». «Очень немного таких, - пишет в заключение автор, - которые, как брат Мелетий, приняли масонство и сделали его своим жизненным опытом»…
   Главными соратниками противозаконно избранного на Константинопольский престол Мелетия в проведении клендарной реформы были… архиепископ Хризостом (Пападопулос), неканонично избранный на Афинскую кафедору² и профессор Афинского богословского факультета Гамилькар Аливизатос. Именно ими была задумана и осуществлена церковно-календарная реформа, проведенная на «Всеправославном» конгрессе в 1923 году».
   Знаменательные слова, произнесенные Мелетием в 1919 году: «Положение Православной Церкви в России сейчас изменилось, и есть более благоприятные перспективы на сближение с Западом». В 1924 году исследователь дал такую характеристику Мелетию: «Нельзя скрывать того, что патриарх Мелетий своей малоцерковностью, отмечаемой в нем всеми, настойчивостью в изменении священных канонов и преданий Церкви и в проведении реформ (введение нового стиля, второбрачия духовенства, женатого епископата, изменения в духовной одежде и внешнем облике духовенства и мн. др.) безусловно причинил не мало вреда Православной Церкви, что скажется в будущем и последствием чего может быть даже раскол или схизма в самой Православной Церкви.
   Нам уже известна та странная настойчивость, с которой он проводил новое времяисчисление в церковном обиходе, прибегая в этом случае даже к неправильному освещению фактов. Не менее странным было стремление патриарха Мелетия и к соединению церквей, то есть к соединению с еретиками…»
   Церковная карьера (Эммануила Метаксакиса) такова: «В 1900 году назначен секретарем Священного синода в Иерусалиме. В 1908 году изгнан иерусалимским патриархом Дамиамом “за деятельность против Гроба Господня”. В 1910 году стал митрополитом Китионским. В 1912 году был кандидатом на константинопольский престол. В 1918 году неканонично возведен в должность архиепископа Афинского. Активно распространяет экуменизм. В 1921 году Афинский Синод начинает следствие против него, но он в этот момент избирается Константинопольским патриархом. В 1923 году организовывает “всеправославный конгресс”. После этого печально известного конгресса изгнан из Константинополя верующими. В 1926 году избирается патриархом Александрийским. Вводит в Александрийской церкви новый календарь».
   Печальная история осады Константинополя повторяется. Страдая от мусульманского давления, нынешний патриарх снова ищет поддержку на Западе. И, лихорадочно натягивая белые перчатки, пытается выслужиться, насколько возможно. Теперь в масонскую цепь встал брат Варфоломей. Его атаки на РПЦ оценены мировой закулисой по достоинству. Во время визита в Турцию, Фанар посетил сам Билл Клинтон (жена – активистка Нью Эйдж, дочь – мусульманка). Возможно, связывают его с патриархом не только политические расчеты, но и вполне конкретное братство. Во всяком случае, по сообщениям греческой прессы, с 1922 года Варфоломей возглавляет масонскую ложу «XAN», символикой которой кощунственно соединяет в себе перевернутый треугольник и монограмму Христа… Заявление Варфоломея турецкой газете о том, что надеяться надо не на Христа, а на американского президента, тоже очень много о чем говорит.³   
   Внимание президента американской супердержавы к малочисленному патриархату не является парадоксом. Прочно занятая масонами Вселенская кафедра – важнейший прецедент для мировой закулисы. Ведь подлинное православие, конечно, является ее главным духовным врагом.⁴ 
   Нет сомнений: именно масонская «веротерпимость» привела Варфоломея к сослужению с инославными и иным нарушениям.
   Нынешняя фанарская иерархия, похоже, как на подбор. Рассказывают, что стриженного митрополита Мелитона за его масонские замашки братья вышвырнула из монастыря на острове Патмос. Владыке (который, кстати, требует избавить Афон от славян) даже подбили глаз.
   Что ж, «…монашеская лояльность в отношении патриарха и епископов никогда не была безоговорочной. Монахи всегда предполагали возможность нравственных падений и искажения учения. Более того, в восточном монашестве постоянно возрождалась тенденция толковать церковную иерархию духовно… иерархия рассматривается как состояние личности, а не как церковная функция; епископ называется «обоженым и божественным человеком», что подразумевало, что потеря личной святости влечет за собой и потерю иерархической власти».
   Еще одна фигура из этого ряда – бывший архиепископ из Ниццы Павел. Он долгое время был «куратором» Пантелеимонова монастыря от Вселенской патриархии. Монах, как-то везший его на автомобиле по Афону, услышал несколько удивительных откровений. Сначала – о Государе Николае II. Дескать, в разговорах о его святости – много придуманного. А потом – неожиданный переход. Сказанные со смешком слова: был я масоном, а стал архиепископом… И водитель перехватил на себе колкий, изучающий взгляд искоса. Что же, может быть, речь о перерождении бывшего «вольного каменщика»? Но вот какая история произошла с владыкой Павлом в русском монастыре на праздник Преображения Господня в 2000 году. Многие из нашей братии видели в открытых царских вратах: архиепископ поднимает чашу, чтобы принять причастие и… опускает ее обратно. Словно кто-то невидимый оттягивает его голову назад. Он пробует снова… Опять неудача. В конце концов, после безуспешных попыток, его, с бледным, искаженным лицом, под руки выводят из алтаря. «Шею судорогой свело», - кто-то в смущении пытался объяснить происшедшее.
   Это был последний приезд архиепископа в обитель. Вскоре стало известно, что во Франции против него возбуждено уголовное дело – за педофилию и незаконную скупку земель. Масонство – духовная болезнь, у которой множество неприятных симптомов.
 

¹ Переход на григорианский, солнечный календарь знаменателен. Ведь он был составлен в XIII веке папской комиссией, возглавляемой иезуитом Хрисофом  Клавдиусом. Как пишет архимандрит Рафаил (Карелин), «Мистика, символизм, красота и гармония юлианского календаря были отброшены как ненужный хлам; календарь был прокручен через узкое мышление рационалистов, как через мясорубку: от него было оставлено только то, что отвечало новой шкале ценностей, на вершине которой находились практицизм, унификация и обезличивающий коллективизм. Не научные достижения, а духовное снижение, приземленность и ползучий позитивизм создали в протестантских странах Европы поле для распространения этого календаря. С католическими странами дело обстояло проще. Папа, «безгрешный» папа, объявлялся творцом календаря». Меж тем, «Библия указала нам одновременно три ориентира для измерения времени: солнце, луну и звезды. Юлианский календарь, основанный на трех библейских ориентирах времени, является завершенной картиной их гармонизации, непревзойденной ни в прошлом, ни в настоящем…
Церковь и ее храмовое богослужение – это Библия в действии, Священная история прошлого и будущего, переживаемая как настоящее в литургических циклах. Это время от мироздания до Страшного Суда, сжатое до плотности алмаза в суточных и годовых кругах православного богослужения. Поэтому церковь дышит и живет библейским дыханием и воспринимает время как библейское время на фоне вечности». Действительно, время воцерковилось. «Юлианский календарь, слившись с церковным, стал струнами православного устава. Замена юлианского календаря, другим, рационализированным календарем похожа на замену храмовой иконы портретной живописью, отвечающей стандартной анатомии. Эта живопись может иметь законное место в музеях и портретных галереях, но в храме она будет мешать молитве…»).

² Перед смерть лаял, как собака; черные останки его также не растлели.

³ Выступая по телевидению, Варфоломей договорился уже до того, что Коран равноценен Евангелию. Впрочем, до него это «открытие» сделал в 1982 году Александрийский патриарх Парфений. Понятно, как трудно приходится в окружении агарян несчастным грекам, но есть слова, которые уж явно не стоило бы произносить.

⁴ Характерно, что западная пресса все более настойчиво называет Варфоломея духовным лидером всех православных в мире. Более того, в 1997 году он был награжден золотой медалью Конгресса США, которой раньше удостаивались Джордж Вашингтон, Уинстон Черчилль и им подобные.
 

Владыка Никодим и папская туфля

   Когда в свое время патриарх Варфоломей прибыл с визитом в Санкт-Петербург, первое, что он сделал – отслужил панихиду на могиле митрополита Никодима (Ротова). Наверно, кроме всего прочего, Вселенскому патриарху покойный Ленинградский владыка близок психологически. Тому тоже казалось, что спастись от вечного плена – не агарянского, а советского – можно только в объятиях Рима. Лучше быть вторым в его иерархии, чем первым под присмотром КГБ. Тиара лучше фуражки с темно-синим околышем. Хотя… когда он был более искренним – когда целовал папскую туфлю или когда создавал «октябрьское богословие»? Писал же ведь митрополит, что октябрьский переворот – величайшее событие в истории христианства и новое откровение Божие!
   Память об этой непростой фигуре развивается его красной мантией, в которой он служил, подражая кардиналам. По воспоминаниям архиепископа Виталия (Кривошеина), владыка считал расхождение с западом чистым недоразумение: «Жаль, что католики так упорствуют о своей папской непогрешимости, а то мы вполне могли бы с ними объединиться». Его знание католицизма было тоже скорее дипломатически-экуменическим, чем богословским или духовным. Так, он знал имена большинства кардиналов, знал имена некоторых видных богословов, но работ их не читал. “У меня совсем нет времени что-либо читать”, - как-то говорил он мне».
   С другой стороны, говорят, что русский Афон (куда он и сам нередко приезжал с большим чемоданом) благодарен митрополиту за то, что именно его стараниями вымиравшая братия Пантелеимонова монастыря впервые за долгие годы пополнилась молодыми монахами. Слышал я, правда, и такое мнение: «Пополнение делалось по-советски, по разнарядке, которую получили крупнейшие монастыри страны. Кого могли отдать Афону игумены? Нередко получалось так: на Тебе Боже, что нам негоже. Поэтому не стоит удивляться современным настроениям русского Афона. Схожую оценку давал и немало живший на Афоне архиепископ Василий (Кривошеин): “Правда, как говорит пословица,“первый блин комом”, и не все прибывшие, особенно вначале, были удачными, но в подавляющем большинстве они оказались добрыми иноками”.
   Что же касается филокатоличества митрополита Никодима, то со временем открылись удивительные подробности. «В книге профессора католических факультетов в Лионе и Страсбурге Антуана Венгера “Рим и Москва, 1900-1950” (М., 2000. с. 603) заслуживает интереса следующее сообщение автора: “митрополит Ленинградский Никодим (Ротов)  рассказывал ему, что он служил в коллегиуме «Руссикум» (иезуитском очаге для миссионеров «восточного обряда») на «драгоценном антиминсе», посланном еще в 20-х или 30-х годах «апостолическим администратором» Ватикана в Москве епископом Невё заведующему католической пропагандой на Востоке епископу д ′ Эрбиньи, который в 20-х годах ХХ века не раз посещал советскую Россию с целью установления «конкордата» с большевистской властью, беспощадно уничтожавшей в то время православное духовенство и верующих».
   Согласно сообщению «Радио Ватикан», священник-иезуит о. Шиман в журнале иезуитов «Чивильта каттолика» утверждает, что митрополит Никодим открыто поддерживал «Общество Иисуса», со многими членами которого он имел самые дружеские связи. Митрополит Никодим переводил на русский язык текст «духовных упражнений» Игнатия Лайолы – основателя ордена Иисуса – и, как пишет иезуит о. Шиман, очень возможно, имел их постоянно при себе…
   В газете западно-украинских греко-католиков «Вiрую» (1998, № 21) в статье Петро Дидулы «Никодим» читаем следующее: «Одним из «особо приближенных» к митрополиту был отец Матфей Гаврилов – теперешний иеромонах греко-католического монашеского ордена василиан… Митрополит много знал о Греко-Католической Церкви и о Галичине. Ценил Митрополит Андрея Шептицкого и его стремление привить католическую веру в России. Одна из мыслей Владыки особенно привлекла его внимание: «Если бы Митрополит Андрей не умер преждевременно, то он бы спас греко-католиков от православия».
   Эти сообщения можно было бы счесть измышлениями, но очень уж стройно они ставятся в один ряд с другими воспоминаниями о владыке. Характерно, например, и свидетельство архимандрита Дмитрия (Подлесных): «Отец Димитрий рассказывал своим духовным чадам, что митрополит Никодим вызывал его в Ленинград и предлагал епископство. Однако он ставил условия, что когда придет время, все епископы, которых ставил на кафедры он сам, перейдут вместе с ним в католичество. Он просил архимандрита Димитрия дать клятву, что он, если станет епископом, также примет католичество». Такие свидетельства и послужили, очевидно, основанием разговоров о том, что не только сам владыка Никодим, но и его ближайшие ученики, приняли кардинальское «достоинство». Что ж , как видим, в истории это уже бывало.
   И, наконец, - скоропостижная смерть на приеме у папы Иоанна Павла I. Бормотание мертвой латыни при отлетающей душе. А ведь предрекал ему старец Павел (Груздев): «Никодим, не езди к папе римскому туфлю целовать, а то умрешь».
   «В день кончины владыки Никодима в 1978 году одному старцу (ныне здравствующему) было видение: летит самолет, а за ним гроб. Голос произнес, что это митрополит Никодим полетел в Рим за своей смертью.
   Вскоре в келью к старцу, видевшему видение, пришел покойный владыка Никодим. Он был в одном сером подряснике, тяжело дышал и начал исповедываться.
   «С меня все снято Господом, - сказал почивший, - никакие награды мне не помогли. Подрясник оставлен за то, что я искренне верил в правильность своих действий. Если бы Господь вновь дал мне жизнь, я прожил бы ее совсем иначе. Я никогда не исповедывался в постыдных грехах, мне было неудобно, имея высший сан, каяться в грязных пороках. После меня осталось много учеников, теперь они не получат высоких должностей. За меня некому молиться, ибо последователи мои – только церковные деятели, но не молитвенники. Господь сказал мне, что тот кто пойдет по моему пути и будет продолжать мое дело, будет взят от лица земли».
   И в заключении вопрос: что спасло нашу Церковь в хрущевские и брежневские годы? Хитрая дипломатия владыки Никодима (митрополита Ленинградского – сочетание-то какое!) или почти не слышные молитвы сельских старушек, которых после смерти так не хватало ему самому? И ещё вопрос: человек спасает Церковь, или Церковь человека?!

В Риме ветхом

   Недалеко от Анталии, где греется на солнце и плещется в море криль человеческой плоти – Миры Ликийские. Руины грандиозного храма IV века. Здесь покоились мощи Николая Угодника. В свое время государь Николай I предполагал договориться с Италией и Ватиканом: возобновить здесь храм и вернуть сюда великую святыню. Позднее по инициативе духовного писателя А.Н. Муравьева и с благословения святителя Филарета Московского начали сбор пожертвований на выкуп этого участка земли. Наконец при помощи российского вице-консула на Родосе сделка была совершена. Начиная с 1868 года, при храме постоянно находились два монаха из афонского Пантелеимонова  монастыря. Еще позже права на землю были переданы от княгини Анны Матвеевны Голицыной, родственницы графа Игнатьева, Российскому палестинскому обществу. Его председателем в те годы являлся Великий Князь Сергей Александрович. При дворе Великой Княгини Елизаветы Федоровны собрали до ста тысяч рублей. Предполагалось воплотить мечту императора Николая I.
   У Фанара были свои соображения. Сначала, во время русско-турецкой войны 1877 – 78 годов, здесь объявили древнюю базилику благочестивым даром Муравьева Вселенскому патриархату. А потом навели турков на мысль: поскольку участок земли не обрабатывается (!), то он должен быть возвращен в казну. Случайно или нет, но вскоре после этого, в 1908 году, турки напали на храм и осквернили иконы.
   В наши дни рядом с храмом – памятник… Санта Клаусу. Сошедший с ума мир видит в нем и в великом святителе Церкви едва ли не одно и то же лицо. Глядя на памятник одичанию, как не задуматься: Россия рано или поздно должна будет предъявить свои права и здесь.
   А турки теперь все чаще поглядывают в сторону итальянского города Барии, куда в период агарянского нашествия перенесены были мощи. Хотят вроде бы даже вернуть их. Волнует их, конечно, не сама святыня. Волнует все возрастающий – прибыльный – поток паломников. А кто эти паломники? В основном – русские люди. Нигде в мире святитель не почитается так, как у нас. Недаром в старину путешественники из Европы (как и теперь ничего не понимающие в России) принимали святого за «русского Бога».
   Сейчас Николай Чудотворец свидетельствует для чуткого русского сердца о всей неправде католицизма и об Истине Православия. Побывайте в Барии, и вы поймете о чем речь. В верхней, латинской части храма – высокие своды, пустота, помпезность. В стоящих по стенам деревянных истуканах трудно угадать христианских святых… А в нижней, где возлежат мощи, - духовное тепло. Горят свечи. Все по-нашему.
   Храм в Мирах Ликийских, конечно должен быть православным. А мощи… Где же почивать им, как не на русской земле? По-своему понимает это и Рим. Не отдаст туркам. Для престола папы мощи являются аргументом в возможной торговле с РПЦ. Не более того. Ведь недавно Ватикан объявил о деканонизации свт. Николая (как они его называют, Барийского). За что же «разжалован» святой? Может быть за то, что нарушил права человека и прямо на Вселенском Соборе влепил пощечину еретику Арию? Да, плюрализм был нарушен основательно.

Храмы и капища

   Едва ли не единственное по-православному живое и теплое место в нынешнем Константинополе, - подворье русского на Афоне Пантелеимонова монастыря… По винтовой мраморной белой лестнице, держась за старинные медные перила, поднимаемся на шестой этаж бывшей паломнической гостиницы. Она напоминает коммуналку. Кишат смуглые дети; сидят на скамеечках и судачат старые турчанки; слышно, как на кухне что-то подгорело…1 Наше подворье – на самом верху. Подвизаются здесь иеромонах Т. и иеродиакон К.
   Сегодня праздник Благовещения, но кроме нас, приезжих, в храме всего лишь два прихожанина. Из окон видны православные кресты над соседними зданиями – случай редкий в нынешнем Константинополе. Это подворья Андреевского и Ильинского афонских скитов…
   По совету русских монахов мы побывали на одном из Принцевых островов – Теревинтосе (ныне – Бьюк ада). На территории необитаемого монастыря святителя Николая – Памятник русским воинам. Он поставлен здесь повелением Александра II. Памятник в прекрасной сохранности. Это напоминание всем нам о многовековом стремлении воинства православного к плененному Царьграду.
   Поднявшись в гору, находим действующий храм Георгия Победоносца. Служат в нем афонцы. Так как турки дают им визу только на три месяца, они постоянно сменяют один другого.
   Мы познакомились с монахом Хризостомом из монастыря Костамонит. Он показывает нам чудотворную, увешанную дарами икону Георгия Победоносца. Ее темная поверхность покрыта стеклом, которое то и дело отражает голоногих глазеющих туристов. Начинаем молиться. Вскоре иностранцев сдувает из храма – как наваждение. Остается вечная реальность – святой Георгий поражает змея.
   В церкви – мощи великих святых, в том числе великомученика и целителя Пантелеимона. В углу – груда костылей, очки, которые оставили исцеленные больные… Отношение к здешним святыням у многих туристов и самих турок почтительное, но совершенно языческое. Ветви кустов вдоль дороги к храму – в белых тряпочках. Таково необременительное подобие жертвы. Говорят, по большим праздникам в храме – полно народа. Турки прикладывают к иконам монеты: они считают, что если монета странным образом пристает к стеклу и не падает, то святой принял «жертву» и поможет. Весь пол покрыт толстым слоем мелочи.
   И все же вечножующие неоязычники чаще всего обходят христианские святыни стороной. Зато – толпами съезжаются на развалины амфитеатров и остовы античных капищ. Среди излюбленных мест – руины Пергама и Трои. Троянские автобусы мирового туризма везут и везут любопытных.
   Образ Трои, кстати, стал теперь «троянским конем» антихристианской историософии. Английский исследователь С. Рансимен пишет: «На протяжении более чем двух столетий папы обвиняли греков в том, что они злостные схизматики, а в последние годы громко жаловались на то, что согласие византийцев на соединение церквей было не искренним. Западные народы, для которых турки были весьма отдаленной угрозой, вполне могли недоумевать, почему их просят отдавать свои деньги и жизни ради спасения этих упрямцев. В их сознании появилась даже гневная тень Вергилия, которого на Западе ставили в один ряд с самыми почитаемыми христианами и мессианскими пророками. Он рассказал миру об ужасах греческого нападения на Трою, и вот теперь разгром Константинополя явился возмездием за это.
   Увлеченные классической литературой и фразеологией, писатели и мыслители того времени, в том числе кардинал Исидор были склонны называть турок тевкрами (т.е. троянцами)». Что ж, для безумной историософии  Запада это достойная глава: «Взятие троянцами Константинополя». Но тогда получается, что сама Европа не только отливала для «троянцев» гигантские пушки, но и подготовила самого коня – унию.
   При Ататюрке население Трои было включено в собственно турецкую историю. Своими предшественниками здесь называют даже хеттов… Ромейского же тысячелетия как будто не существовало. Пыль нашествия все еще покрывает его.
   Интересно, что размышляя о местоположении своей будущей столицы, Константин Великий первоначально предполагал основать ее на том месте, которое в его времена считали остовом Трои. Господь однако судил иначе…
   «Состязание между православными храмами и античными капищами, которое в ранней Византии закончилось полным поражением язычества, ныне – по посещаемости – явно идет в пользу паганизма. Вот Иераполис (город Геры). Нас конечно ведут в огромный амфитеатр, где по прежнему стоит обглоданная временем статуя богини. От города остался этот колизей и огромное число монументальных гробниц. Это все, что сохранилось после колоссального землетрясения, прекратившего здесь жизнь. Таково было наказание Господне за казнь апостола Филиппа с дочерьми. Об этом напоминают руины базилики, находящейся несколько выше амфитеатра. Туда ведет едва заметная тропинка – лишь редкий православный паломник почтит память первохристиан. И здесь – небольшие красные маки на ярко зеленой траве – словно капли крови.
   Вот Эфес (турки называют это место Сельджук). Здесь было одно из семи «чудес света» - капище Артемиды. Возвышался колосс многогрудной богини, чьи бесчисленные копии сейчас кишат в сувенирных лавках. На этом месте апостол Иоанн приказал бесу: «Отвечай, нечистый бес, сколько лет ты живешь здесь?» Тот отвечал: «249 лет». Тогда апостол сказал ему: «Приказываю тебе во имя Иисуса Христа Назарянина – оставь это место», - и бес тотчас исчез… Теперь святилище превратилось в болото с торчащими из него колоннами и камнями. Тленны и смешны «чудеса» - не Божии, а рук и гордости человеческих. На бывшем Артемисионе сейчас лишь квакают лягушки и американцы… Бойкие турчата пытаются всучить им самопальную нумизматику – поддельные византийские монеты.
   Сегодня на капище многолюдно, но лишь немногие подходят к находящейся поблизости, у алтаря древней базилики, беломраморной могиле Иоанна Богослова. А как здесь хорошо! Солнце заливает храм на вершине холма. Когда-то рядом плескалось море. Но оно отступило, оставив заболоченную местность. Так природа откликнулась на попирании православных святынь.
   Да, западных туристов словно воротит отсюда. От того места, где в 431 году III Вселенский Собор особым правилом запретил вносить какие-либо поправки к «Символу Веры». Латинская «фелиокве» - одно из нарушения этого постановления.
   Когда-то я отдыхал здесь, на берегу моря. Гиды, конечно, водили по языческим древностям, но мне никак не удавалось добиться от них, где же находятся православные святыни. Турки всячески изображали изумление и непонимание. А, оказалось, - от отеля «Тампса» до храма пешком можно дойти за четверть часа.
   Рядом с могилой Апостола любви – небольшое запертое помещение, где хранится несколько византийских икон. Никак не рассмотреть их в темном углу – через грязное окно и сетку. Включаю видеокамеру и пытаюсь сделать наезд – может быть так, через объектив, будет виднее…
   Кадры получаются удивительные. Баланс по свету меняется, и картина «пульсирует». Вот на секунду на иконописном золоте вечности проступают темные лики святых… А вот – мое собственное отражение в пыльном стекле… Где мы, в Эфесе или Сельджуке? В Византии или в Турции? Что реально, а что призрачно: Турция, член блока НАТО; принцип незыблемости границ; нескончаемое унижение России; турецкое барахло, поступающее в «РФ» из Стамбула; мощь турецкой армии  в виртуальном пространстве гостиничного телевизора?.. Или – Византия? Империя, лежащая под мусором тюркской топонимики? Пустынные мостовые Иерополиса, Эфеса, Пергама, ведущие к Третьему Риму? Царьград и его запертые – пока – Золотые ворота? В них по пророчествам, должны будут войти победоносные русские войска… Неужели?

¹ В последнее время эту коммуналку стали расселять, делается ремонт. Здание ведь по-прежнему принадлежит русской обители.       

У Золотых ворот

   Говорят, что вершина Афона – полпути на небо. И что в хорошую погоду, при склоне солнца к западу, отсюда виден Константинополь… Или это только кажется? Но и внизу, на грешной земле, греческие монахи пытаются разглядеть не только настоящее, но и будущее Второго Рима.
   …Молоты невольников в одно мгновение превратили порфировую крышку гроба в осколки. Повеление султана было выполнено. Но надпись, таинственная надпись на гробнице Константина Великого уже была прочтена.
   Смысл этого текста, выбитого на крышке, по всей видимости, в IV веке, столетиями оставался сокровенным. Он был написан одними согласными греческими буквами. Именно Геннадию Схоларию, первому патриарху при власти турок, было открыто пророчество. «Разобрать его стало возможным… благодаря частому повторению слова Измаил. Святой Константин был погребен в храме Святых Апостолов. Геннадий Схоларий, молясь, часами простаивал у порфирового надгробия и пристально вглядывался в загадочные буквы. Прибавление гласных шло трудно, но с Божией помощью патриарху Геннадию удалось расшифровать древнюю надпись…1
   “В первый [от кончины Константина Великого] индикт [период времени] царство Измаила… в Константинополе воцарится, премногими будет обладать народами и все опустошит острова, даже до Евксинского понта [Черного моря]… В восьмой индикт в северных странах долженствует воевать… В десятый индикт – Далматов [сербов] победит и малое время пребудет в брани… Русский же народ, соединяясь со всеми языками, желающими мстить Измаилу, его победят… и Седмихолмие [Царьград] возьмут со всеми его принадлежностями”»2.
   Ни меч, ни молот не властны над преданием. Сохранилось оно и у турок. Не случайно, ни один султан, ни один имам не был похоронен на европейской стороне Босфора. Понимание, что рано или поздно сюда «вернется Иса» (Иисус) и будет судить, существовало всегда.
   В 1683 году в сочинении «Лебедь» архимандрит Иоанникий Голятовский писал: «Есть у туринов пророчество, до сих пор сохраняемое, что полунощный Самодержец мечом своим покорит и подчинит своей державе Святой град Иерусалим и все Турецкое царство. Этот полунощный Самодержец есть Царь и Великий Князь Московский. Он-то истребит басурманскую скверную ересь и до конца погубит» (речь о предсказаниях султана Солимана и арабского астролога Муста-Эддина. – Ю.В.).
   …Проехав две станции на электричке от Стамбульского вокзала, выходим на остановке Йеди-кюле. Поблизости – участок городской стены, который сохранился, пожалуй, лучше всего. Вот они – Золотые ворота. Они были выстроены при императоре Феодосии II. Вырезанная на них надпись гласила, что воздвигший Золотые врата установил также и золотой век. Сколько раз здесь входили в город победоносные войска византийских василевсов! С внешней стороны, в отличие от места турецкого пролома, к воротам подъезда нет. (Случайно?) Подходим по едва протоптанной в траве тропинке. Справа – остатки рва. На дне его убогие домишки и огороды. Когда приближаешься к железным черным воротам, видно, что за первой линией стен следует вторая более мощная. Но, даже пробившись через них, атакующий оказывался в каменном мешке. Золотые ворота – кольцеобразная, семибашенная крепость.
   В наши дни старинные укрепления отпирает не меч, а скромная музейная плата. И так, со стороны города входим в музей. На зеленом газоне двора – два ряда каменных ядер. Не такими ли крушила оборону Царьграда мортира венгерского инженера Урбана, гигант, превосходивший размерами нашу Царь-пушку?3
   Поднимаемся на высокие стены. Отсюда как на ладони виден Золотой Рог со стоящими на рейде торговыми судами. Когда-то со страхом наблюдала греческая стража появившиеся в этих водах ладьи варваров. То были наши предки. Дружина князя Олега.
   Спустившись вниз, подходим к тыльной стороне Золотых ворот. Изнутри они заперты на бревно-засов. Кроме нас в крепости никого нет, гуляющего по стенам охранника не видно и под ленивым взглядом лежащей рядом собаки мы осторожно отпираем. Так оказываемся в пространстве между двумя линиями стен.
   Кто знает, может быть, русская рука навсегда откроет для нас эти ворота раньше, чем себе можно представить?! Да, предание говорит, что русские войска войдут в Константинополь через Золотые ворота. Что ж, не впервой. Князь Олег уже прибивал к ним некогда свой красный щит с золотым соколом Рюриковичей.
   Греческое предание гласит: город, основанный Константином, при Константине павший, будет возвращен православными при Константине – Шестипалом4. В наши дни в Испании живет потомок императорской династии – принц Константин. На одной ноге у него – шесть пальцев… Сейчас ему около семидесяти лет. Если пророчество имело ввиду именно его, то ждать, говорят греки, осталось недолго… Но что-то до странности вырожденчески-болезненное есть в этом пророчестве. Тем более что ученые утверждают: последний законный потомок василевсов – князь Джованни Ласкарис Палеолог умер в Турине в 1874 году.
   Возвращение Царьграда. Впервые идея была высказана еще в 1519 году. Но – кем! Послом папы римского Дитрихом Шомбергом. И адресовалась она Великому Князю Василию III. Папа призывал его «за свою Константинопольскую отчину стояти». Стремление заставить русских ослабить напор Османов на Европу было очевидным. Да еще немного раньше, планируя брак Софии Палеолог с Великим Князем Иоанном III, венецианско-римская политика бросала русскому простодушию приманку. В приданное невесте папа Римский отдал ни что иное, как Морею, которой владел ее отец. А так как эта область была в руках турков, жениху требовалось отвоевать ее мечом, замахнувшись далее и на сам Царьград. Хитрые латиняне не рассчитали: взор Руси в то время обращен был на Казань, а о «византийском наследстве» здесь и не помышляли.
   Однако попытки продолжались. В 1649 году прибывший в Москву митрополит газский Паисий в речи к русскому царю говорил, что предстоит «восприятии Вам превысочайший престол великого князя Константина, прадеда Вашего, да освободит народ благочестивых и православных христиан от нечестивых рук». Кем же был автор этих приятных слов? В чем на самом деле состояла миссия митрополита Паисия Лигарида, «тайного католика, агента Римской Конгрегации Пропаганды веры на Востоке, запрещенного Иерусалимским патриархом за вероотступничество и содомские грехи. Будучи в Москве и получая жалование от Римской Конгрегации, Паисий Лигарид активно участвовал в расправе над Святейшем патриархом Никоном, стремясь занять московский патриарший Престол с целью заключения унии с Римом…».    
   Да, источник идеи – более чем сомнительный. Однако обратить лукавые усилия к пользе Господней, уподобиться Всехитрецу – вот священный «архетип».
   Когда Русь осознала свое вселенское значение, идущие с Запада прагматические соображения совпали здесь с представлениями сугубо религиозными. Ведь ЦАРСТВЕННЫЙ град оказался во власти агарян, потомков ветхозаветной РАБЫНИ Агари. Столь ненормальное положение вещей, конечно должно было быть преодолено.      

¹ Михайлов Г. Нравственной образ истории. С.Пб., 2004.

² Порфировый саркофаг императора находился в мавзолее на месте нынешней мечети Махмета II. (Сейчас он хранится в Ватикане). Мавзолей вазилевса являл собой часть базилики «Двенадцати Апостолов», построенной на самом высоком из Царьградских холмов и хранившей мощи Апостолов Андрея, Луки и Тимофея. Мавзолей, кстати, был вызовом древнему римскому табу: не хоронить внутри городских стен. Однако для христиан мертвых не существует, поэтому св. Константин и после своей земной смерти оставался полноправным насельником основанной им столицы.

³ Она стреляла каменными ядрами около 400 килограммов. Для передвижения этого монстра требовалось две сотни людей и шестьдесят пар волов.

⁴ Турки отреагировали на это предание. Султан запретил, чтобы в знатных греческих фамилиях детей мужского пола называли именем Константин.  

На пороге Константинополя

   Солнечным весенним днем 330 года император Флавий Валерий Константин шел по свежей траве и делал отметки копьем. Отмечал границы будущего города. Приближенные устали. Изумлялись размерам новой столицы и спрашивали: докуда государь ты пойдешь? Он отвечал: до тех пор, пока не остановится идущий впереди меня. Пока византийские императоры следовали воле Божией во всех государственных делах, империя была могущественна, ибо охранялась самим Господом.
   Когда уже было определено расположение стен и ворот города, «“внезапно вышел из норы змей, пополз на то место, - и вдруг сверху ниспал орел, схватил змея и полетел с ним в высоту, а змей обвился вокруг орла. Император и все люди смотрели на орла и змея. Орел, взлетев высоко, надолго исчез из глаз, но вот он пал со змеем на прежнее место, ибо одолел его змей. Люди, прибежав, убили змея и освободили орла”. Спрошенные Императором мудрецы так пояснили это знамение: “то место наречется седмихолмный град и будет прославлен паче всех городов. А орел – знамение христианское, а змей – знамение басурманское, а как змей одолел орла, так басурманство одолеет христианство. А как христиане убили змея и орла, так напоследок вновь христианство одолеет басурманство и будет обладать седмихолмным и в нем воцарится”. (10).
   В середине XIX века русский путешественник Н.В. Берг свидетельствовал о Востоке, “верящем по-прежнему, что придет Асфар-Мелик (русый царь) и завоюет все, что тут сам султан… а Русым царем некому больше быть, кроме русского”».¹
   Да, бывали времена, когда обнищавшие потомки ромеев, и даже русофобский Запад «великодушно» признавали права русских государей на Царьград. Греки – в том числе и потому, что помнили их византийское происхождение. «В 1562 г. Собор греческих патриархов прислал грамоту, признающую Ивана IV достойным царского титула, так как род его ведется от Анны, сестры Василия Багрянородного, вышедшей замуж за св. Владимира…».
   В 1575 г. Максимилиан II указывает Ивану Грозному, что в случае, если он вступит с ним в союз против турок, то «много великих княжеств и цесарства Греческого ото всхода солнца со всяким достоинством и честьми и вольностями… достигнет».
   Поощряемый патриархом Константинопольским Иоанникием II, о готовности – ради освобождения Византии – принести в жертву войско, казну и даже собственную кровь, заявлял царь Алексей Михайлович.
   О желании бороться за восстановление Царства Греческого и посадить на его трон своего внука, Великого Князя Константина, писала Екатерина II. Была отчеканена даже пробная медаль за взятие Константинополя – на ней виден падающий полумесяц и очертания Софии.²
   Но никогда победоносные русские войска не стояли так близко от стен Царьграда, как в 1878 году. Ватикан тогда, конечно, «забыл», что это – «отчина русских царей». Папа Пий IX велел молиться о победе турецкого оружия над «схизматиками».
   Вступив во Фракию, наши войска уже не имели на своем пути препятствий для продвижения к Царьграду. 30 января 1878 года во все русские посольства была разослана циркулярная телеграмма: «Совокупность этих обстоятельств обязывает нас позаботиться и с нашей стороны о средствах оказать покровительство христианам, жизни и имуществу коих будет угрожать опасность, и для достижения этой цели иметь в виду вступление части наших войск в Константинополь».
   Тогда не остался равнодушным к византийскому наследству и святитель Феофан Затворник: «Нам необходимо взять в свои руки вход в Босфор со стороны Черного моря. А то всякая дрянь (…) врывается со своими кораблями и грызет наши окраины…»
   До заветного города оставалось не более 80 верст, но ввести в него войска было не суждено. Говорят, помешали международные интриги, сконцентрировавшие в себе всю ненависть и страх европейский перед Россией. В решающий момент Александр II телеграфировал Великому Князю Николаю Николаевичу, Главнокомандующему: «Прошу тебя, как брат, и повелеваю, как Государь, не входить в Константинополь».
   В ответ поступила телеграмма, говорящая о милосердии к поверженному противнику: «Я употребил все усилия, чтобы действовать по твоим указаниям и предупредить разрушение турецкой империи, и если мне это не удалось, то положительно виноваты оба паши, которые не имели достаточно мужества подписать наши условия мира».
   Много позже генерал П. Краснов выразительно писал: «Англия не позволила!.. Дип-пло-мат-ты вмешались!.. И Государь сдал. Пред дипломатами. С такими солдатами – нам бояться Англии? О!.. какую ненависть к себе в эти дни посеяла в русских сердцах Англия… (…) Английский жид – Биконсфильд – жирным пальцем остановил полет наших орлов к Босфору и Дарданеллам… Жид!.. Понимаете вы – жид!..»³   
   Современник той грандиозной войны и последовавшего за ним Берлинского конгресса Феофан Затворник восклицал: «Хоть бы шапку невидимку и ковер-самолет достать. Вот бы погулять по англичанам. Первого Биконсфильда схватить бы за волосы, и ну таскать над Лондоном. Потом бросивши прогремел бы: всем вам будет то же за неприязнь к России».
Отступление от Дизраэли.
Дизраэли, он же лорд Биконсфильд, был первым министром и лидером тори в Англии. Этот британский «консерватор», однако, не стал бессмысленным плодом эмансипации. Он никогда не забывал, кто он такой и какому делу обязан служить, будучи вознесен так высоко. С.А. Нилус цитирует строки из его книги «Конингеби», которая писалась как раз в дни Берлинского конгресса: «И вот результат борьбы, на наши еврейские головы упало сверхъестественное бремя пятнадцативекового неслыханного принижения, почти рабства. Но оно не раздавило нас своей бессовестной тяжестью, - о, далеко нет! – и мы только посмеялись над человеческой изобретательностью, тщетно пытавшейся нас погубить… Жиды! Жиды! Всюду жиды! Бывало ли когда-либо в Европе сколько-нибудь заметное движение без широкого в него вмешательства с нашей стороны?..»
Интересно, как в 1858 году Дизраэли (сам он крестился в тринадцать лет) протащил закон, согласно которому ставший депутатом Лионель Ротшильд не обязан был произносить обязательной клятвы: «Истинной христианской верой клянусь…» До этого, когда он опустил необходимые слова, его попросили удалиться из парламента.
Именно в этом контексте русофобия Дизраэли представляется весьма символичной. Он, кстати, как большой фантазер в политике, считал, что для войны с Россией Англии необходимо всего лишь 60-70 тысяч солдат плюс флот. Когда же русские стали побеждать турок, его кабинет разразился нотой, в которой звучало самое главное: английское правительство «считает крайне желательным со всех точек зрения избежать занятия Константинополя русскими войсками даже временно и исключительно в военных целях».
Дизраэли чем-то напоминает нынешних лидеров Запада. Люди это, прямо скажем, недалекие, однако – пользуются нечеловеческим разумом врага рода человеческого. Так и наш герой. Он был игрушкой в руках главного ненавистника православной России – диавола. На Берлинском конгрессе этот новоиспеченный лорд сыграл отведенную ему роль, хотя его реальные способности как дипломата невысоко оценивали даже коллеги. Лорд Солбери писал: «В дополнение к глухоте и незнанию французского языка (все международные переговоры велись тогда исключительно на французском, и английская речь Дизраэли на конгрессе стала в этом смысле первой ласточкой.- Ю.В.), да еще с учетом особенности речи Бисмарка, Биконсфильд имеет самое туманное представление о том, что происходит, понимает все шиворот-навыворт и ему повсюду мерещатся заговоры». (Стоит пояснить что толстяк Бисмарк обладал очень высоким голосом и к тому же, лишившись зубов, очень сильно шепелявил – понять его было нелегко). И еще: «Когда Солбери доложили, что «два престарелых джентльмена», Горчаков и Биконсфильд, вдумали самолично определять разграничительную линию за Кавказским хребтом, маркиз с испугом молвил: «Но лорд Биконсфильд не может вести переговоры, он никогда не видел карты Малой Азии». (Напоминает анекдотические познания в географии Рейгана, который путал Бразилию с Боливией или Буша-младшего, долгое время считавшего Афганистан островом. Точно так же и претендент на американское президентство Керри рассказывал во время своей предвыборной кампании, как спускался в подвалы Треблинки (перепутал с Лубянкой. – Ю.В.).
«В дуэли с Горчаковым Диззи не раз уступал российскому канцлеру. Например, тому удалось отстоять, вопреки сопротивлению британцев, присоединении к России Батума с его великолепной естественной гаванью (хотя и на правах открытого порта) и вхождение в Болгарское княжество Софийского округа, расположенного южнее Балканских гор, а также порта Варна, против чего англичане возражали». Тем не менее, в Берлине подобные личности, чьи собственные способности сильно преувеличены историками, представляли консолидированную русофобию Запада. При этом посланники балканских народов вместо благодарности России вели интриги по поводу территориальных переделов. В этих условиях нашей стране пришлось идти на уступки. Горчаков с горечью писал об одиночестве русской делегации «по причине объединения злой воли почти всей Европы»… Точно сказано. В том числе и в духовном смысле.
   Решить судьбу Царьграда могла и I мировая война. В 1916 году Государь Николай II утвердил план штурма города силами Черноморского флота под командованием адмирала Колчака. Осуществиться намеченное должно было в марте 1917 года…
   Не интриги папы, не масоны, не жиды и не большевики помешали осуществлению этой цели… Не было воли Божией… Не суждено было русским победоносно завершить Первую мировую. Не суждено было сбыться и планам остатков Белой армии – двинуть из Галлиполи в Константинополь. Эти полки уже не являлись христолюбивым воинством – не им было замахиваться на Царьград.4 Кому же вселяться было в его мистическое тело взамен беса агарянского? Бесам атеизма? Национальных и политических раздоров?
   Нет, Некто незримый и власть имеющий уже не шел впереди наших полков.

Мегали идея

   В мае 1919 года на побережье Малой Азии высадились греческие отряды. Их вооружила и поддерживала Англия. В самой Греции главным вдохновителем авантюры был некий магнат Василий Захаров, о котором П. Троцкий пишет: «Гражданин Франции, чисто русский по отцу и грек по матери. Отец Василия Захарова покинул Россию в качестве политэмигранта еще во времена Николая I. В. Захаров стал поставщиком боевых судов для России. Финансировал греческое националистическое движение и стал вдохновителем малоазийской авантюры, для чего использовал в качестве послушного орудия короля Константина, который после Первой Мировой войны искал случая, чтобы оправдаться в глазах народа в своих германофильских настроениях».⁵ Турция была на грани полного развала, и продвижение греков долго не встречало серьезного отпора. Первое поражение они потерпели менее чем в ста километрах от Константинополя. Сколь близкой была для них заветная цель! После этого разоренная Советская Россия передала Ататюрку более десяти миллионов рублей золотом и оказала военную помощь. Решающее сражение турки выиграли в районе Измира. В турецких частях были военспецы из Красной Армии, а командовал той битвой ни кто иной, как Михаил Фрунзе… Затем последовали резня и практически полное удаление из Малой Азии греков – потомков византийцев.
   Над Вселенской патриархией возникла реальная угроза изгнания.
   И тут греческое лукавство делает финт в своем стиле. Одновременно с гонениями большевиков, патриарх Григорий VII (ввиду симпатий к красным, имел прозвище «товарищ Григорий»), объявляет патриарха Тихона схизматиком. Начинаются переговоры, в которых участвуют представители богоборческой власти, лояльные к ней русские епископы и фанариоты. Идея состоит в том, чтобы гонимый в Турции Вселенский патриарх переехал в Советскую Россию и возглавил Русскую Православную Церковь. Комбинация не была осуществлена. Но только потому, что закулиса не захотела терять из своих рук такой послушной масонской пешки, какой уже был епископ из квартала Фанар.
   Меж тем, «…история развивается и заканчивается тем, чем она должна была закончиться: патриарх Тихон остается на престоле, а патриарх Григорий VII вынужден покинуть свое место, а сменившего его патриарха Константина VI турецкие власти сажают в один прекрасный день просто-напросто в поезд на Салоники с билетом в один конец».
   В дальнейшем патриарх (уже новый) возвращается в Стамбул предельно зависимым от Запада. В 1953 году протоиерей Всеволод Шпиллер писал: «Что касается положения его (Константинопольского патриарха) в Турции.., то оно в результате этой игры катастрофически ухудшилось, и он, в сущности, едва остался в Константинополе. Зато образовавшиеся еще в прошлом столетии связи с Антантой (во время русско-турецких войн) сильно укрепились, особенно по масонской линии. На эти связи Константинопольский патриарх и пробовал опереться в притязаниях своих в этот период».
   Таковы были результаты искушения, которому греки подверглись в XIX веке. «Имя этому искушению - “мегали идея”. В 1844 году в греческом парламенте провозглашается “великая идея” суть которой – возрождение Греции в пределах Византийской империи. “Таким образом, высшей ценностью провозглашалась нация, а реальным ее воплощением мыслилось сильное государство”. То есть вернуть утраченное греческие националисты намереваются без участия Бога. А то, что они пытаются возродить, - это не Православная Византийская империя, какая-то великая Греция. Один из идеологов этого “возрождения”, Кораис, полностью исключал из будущего национального государства “такой принципиально важный элемент, как Церковь”».
   В те годы расцветал греческий национализм либерального толка. Сидящие в Афинах «освободители» от ига рассуждали об античном наследстве, а о Византии как бы забыли. На фоне таких жалких декораций и на основе таких крохотных идей могло возникнуть лишь то, что возникло. Карликовое королевство…
   Меж тем в июле 1924 года, в Фарасе Каппадокийской родился мальчик. Его крестил деревенский священник иеромонах Арсений. В том же году – по обмену греческого и турецкого населения – семья перебралась в Грецию. Тот священник известен сегодня как преподобный Арсений Каппадокийский, его мощи почивают под Салониками, в женском монастыре. А мальчик стал монахом. Его знают как старца Паисия Афонского.
   Как-то с Кипра мне прислали греческую книгу о Старце, который изображен на обложке под сводами святой Софии. Он был не чужд упований на возвращение.
   Незадолго до смерти отец Паисий сказал паломникам с Кипра: «Турция развалится. Вы сейчас напоминаете дохлого клопа, но придет время, когда и туркам несдобровать. Курды и армяне создадут свои собственные государства и получат независимость… А нам, эллинам, отдадут Град (Константинополь)…»
   Однажды в XIII веке, греки уже возвращали себе Царьград, столетие до этого бывший под пятой латинян. Ликующий народ встречал Михаила Палеолога, торжественно въезжающего в город через Золотые врата. Однако эйфория воссоздания «Великой Византии» быстро прошла. Эта грандиозная задача оказалась народу не под силу – ни с экономической, ни с военной, ни – главное – с духовной стороны. «Плата за возрождение  Великой Византии оказалась слишком тяжелой. Малая Азия за два десятка лет достигла катастрофической степени нищеты, сословие акритов⁶, обложенное поборами, по сути дела, прекратило существование, войны в Европе поглотили имперские войска, и система обороны рубежей, созданная Ласкарисами, рухнула. Турки завоевывали малоазийские районы, а на сам Царьград легла черная рука завоевателя. Восточная граница стремительно покатилась на запад».
   Православная империя, удерживающая мировые силы зла, может быть воссоздана только народом, которому Бог дал многочисленность и силу. Русские пока еще не способны вернуть себе эту задачу. Грекам она уже давно не по плечу,⁷  

¹ Путешествия в Святую Землю. М., 1994.

² Особый смысл видели наши предки и в том, чтобы создать здание Российского посольства в Константинополе на русской земле, привезенной с Родины!

³ Хотя, не надо забывать о стоящей поблизости английской эскадре и не только о ней одной. «Жерла пушек адмирала Хорнбри служили убедительным аргументом в пользу договора с Великобританией. Новый командующий Дунайской армией, герой Севастопольской обороны генерал Эдуард Иванович Тотлебен сообщал, что не в состоянии воспрепятствовать прорыву английского флота в Черное море, у него нет для этого тяжелой артиллерии, да и русская эскадра на море еще не построена. С севера нависала австрийская армия; турки формировали все новые и новые таборы (батальоны)… Замаячила перспектива новой Крымской войны».

⁴ Одна важная деталь. Когда в 1917 году было отменено обязательное причастие в войсках, на Пасху в этом таинстве принял участие лишь каждый десятый солдат и офицер.

⁵ Между прочим, в 1917 году в Париже состоялся конгресс «Великого Востока Франции», посвященный проекту создания Лиги Наций, большинство положений которого было реализовано в дальнейшем. Так вот в этом масонском документе предлагалось сделать Константинополь интернациональной «столицей мира».

⁶ Они получали землю и право на налоговые льготы в обмен на обязательства по охране границ.

⁷ Что они станут делать в многомиллионном турецком городе Стамбуле, если он будет им отдан? Если же он будет русским, то грекам можно разрешить торговать там шубами на льготных условиях.

Шаги «панславизма»

   В Светлую Седмицу строгий и сосредоточенный Афон преображается. Вчера был крестный ход в Карее. Перед его началом в Успенском храме отслужили литургию. Выходим на праздничную площадь. Ждем выноса из церкви иконы «Достойно есть». Внимание привлекают стоящие на высоких ступенях у входа в Кинот два охранника – сардара. Они – в традиционном, прямо скажем, причудливом наряде. Короткие штанишки, белые чулки облегают толстые икры коротких ног, обувь с помпонами, жилет. А на голове – бархатная шапочка с длинным шнуром, на котором висит кисточка. Усы, правда, залихватские. Но для взятия Царьграда эти войска явно не годятся.
   Идущие за древним образом черноризцы и паломники – человек двести – для малолюдного Афона кажутся огромным скоплением народа. Ход делает остановки на подворьях монастырей, скитах и кельях. Монахи поют, дымок от ладана смешивается с запахом благовоний, которыми кропят собравшихся. Везде выставлены столы – с бутербродами, яйцами, кондитерскими изделиями, сухим легким вином и сладким глико. После десятой остановки оживление крестного хода заметно усиливается. Я посматриваю на монахов, но они настроены благодушно. Даже чрезмерные восклицания не вызывают привычного греческого жеста неодобрительного изумления – в другой раз в подобном случае кто-нибудь из них обязательно бы поднял руки на уровень груди, растопырил указательный и большой пальцы и выкатил темные глаза.
   Сегодня – Светлый Вторник. Веселые, радостные, приложившись к знаменитой чудотворной иконе, мы возвращаемся из Иверона. Догнавший нас на подъеме грузовичок затормозил. Сидевший за рулем грек показывает знаками – садитесь. Я занимаю место рядом с ним, а мои товарищи залезают в кузов. Водитель слегка под хмельком и настроен поговорить. По-русски он не понимает, по-английски – тоже. Я знаю лишь несколько самых обиходных греческих слов, но через несколько минут ловлю себя на том, что мы воодушевленно разговариваем о взятии русскими войсками Константинополя. Понимаем друг друга прекрасно… Не успели оглянуться, как уже приехали – вот крест, от которого до нашего монастыря мы пойдем по тропинке. Ставрос, все, стоп! Кто-то из моих товарищей потянулся за бумажником, но в отличие от обычной ситуации, когда греки от денег не отказываются, сегодня с нас не берут ничего. Шофер что-то быстро говорит, отводя рукой протянутые драхмы. Мои друзья удивлены, а я по-прежнему понимаю его речь: какие могут быть деньги, когда Царьград на днях будет нашим?!
   Привычное греческое утверждение, что русские скоро покорят Турцию, конечно умилительно. Но лукавый не дремлет. На Афоне всегда находились люди, тянущие не четки в руках, а логику политических цепочек в голове. Итак, рассуждали греки на рубеже XIX и ХХ веков, под власть России вместе с Турцией перейдет Греция наряду со Святой Горой. Какой ужас! А русские и строятся активно! Да еще имеют наглость водружать на храмы свои луковичные купола. Речи греков могли быть сладкими как рахат-лукум, но купола эти – луковой горечью застревали у них в горле. И они не прочь были показать, кто на Афоне хозяин!
   «Архитектурный террор доходил до того, что приходилось прибегать к следующим хитростям: при строительстве русской кельи сщмч. Игнатия богоносца в Карее вначале были воздвигнуты фальшивые стены; когда же купол был готов, и крест водружен, стены разрушили, и келья предстала в своем истинном виде.
   Настоятелю кельи Св. Троицы на земле сербского монастыря Хилендара иеромонаху Нифонту также приходилось пускаться на хитрости. Греки всячески препятствовали украшению святой обители. Приходилось многое делать тайно. Например, при ремонте храма Святой Троицы настоятель хотел устроить купол, как у всех русских церквей. Страха ради вся братия и мастера в одну ночь сумели собрать купол, установить его и водрузить крест».
Отступление. Афонское побоище.
   Доходило и до побоищ. «Так, в журнале «Сообщения Императорского Православного Палестинского общества» за 1906 год читаем о побоище, учиненном монахами Каракальского монастыря в русской Крестовоздвиженской келье в 1905 году под праздник Святой Троицы. Во время отсутствия настоятеля кельи иеромонаха Виссариона, который был вызван к каймаку (турецкому начальнику) в Карею, в келье неожиданно появился один из членов Протата и антипросоп Каракальского монастыря. Пока их принимал кто-то из братий, а дело происходило во время дневного отдыха, неожиданно появилась толпа каракальских монахов и рабочих монастыря, вооруженных топорами, мотыгами и ломами. Антипросоп быстро выскочил к этому «войску» и занял пост «военачальника», раздавая приказы и руководя действиями «армии». Пришельцы начали крушить здания кельи, разбивать окна, ломать стены. Все русские отдыхали перед праздником и, будучи разбужены непонятным шумом, сразу не смогли понять, что происходит. Некоторые бежали в лес. Большая часть принялась оборонять келью. Одному русскому тут же была нанесена рана в голову, и он упал на землю без чувств. Но тут выскочили бодрствующие повара, вооруженные кочергами, и посеяли панику в рядах противника, греки замешкались и были изгнаны. Результат побоища: 8 иноков были ранены и сильно избиты, на поле брани греки оставили трофеи: 5 топоров и  8 мотыг. «Целью нападения было изгнание русских монахов из кельи, как это уже и было сделано каракальцами относительно других русских келиотов. Причина притеснения монахов кельи Креста – неисполнение ими монастырского приказания ничего не строить. Русские всегда обращаются за разрешением, а те всегда говорят: подождите и потерпите. Они боятся дальнейшего роста и развития кельи, опасаются того, что русские со временем и совсем вытеснят греков с Афона, но это – злая выдумка эллинов, которым всюду мерещится несуществующий панславизм».
   …Представим себе портрет важного греческого святогорца начала ХХ века. Он только что позавтракал козлятиной¹ его упитанное тело возлежит на кушетке. Монах-бедняк, по сути находившийся у него в услужении, приносит кофе, подает свежую афинскую газету. Сибарит читает, и кровь бросается ему в голову. Политизированная фантазия в который раз рисует страшного монстра. Имя ему – панславизм. Он надвигается! Что ни слоновий шаг – то готов котлован для новой кельи. Что ни жест, то – всепокупающее русское золото открывает запоры… И колокола! Эти гигантские колокола из России! Они так нарушают афонскую тишину! Все, что исходит от русских – «поли-поли» - очень, чрезмерно… Так думает грек. А ведь его обитель получает от русских келиотов, находящихся на монастырской земле, - «поли-поли» - очень даже много денег. И драгоценные вклады русских царей и вельмож, которые можно увидеть в соборном храме, - «поли-поли» - очень богаты. Да и родной Элладе исправно перечисляется из России – «поли-поли» - стотысячная дотация золотом… Все равно – грек яростно сверкает черными глазами. Он даже встает с кушетки! Надо что-то делать! Надо повергнуть чудовище панславизма! Где тут русским духом пахнет?!
   «Недавно Ксенофонтский монастырь оттягал у русских целый скит, и тамошние греки из опасения, чтобы скит опять как-нибудь не перешел во владение Руссика, стали истреблять в нем все русское. При этом они жгли и закапывали в землю русские книги, рукописи, иконы, даже [священные] сосуды с русскими надписями, чтобы и русского духу в скиту не осталось».
   Как это все совмещается? Благочестивое предание о взятии русскими Константинополя и поистине диавольская русофобия. Что ж, и в православных людей вселяются бесы. Так что изгонять бы им надо не панславизм, а тот самый род, который бежит от поста и молитвы.    

¹ Да-да, многие греческие обители тогда утратили общежитие, и их монахи позволяли себе такие вещи. Отказавшись от строгих монастырских уставов древности, рясофорные сибариты утешали себя тем, что отказ от мяса не входит в число монастырских обетов.

Паспорт для святогорца

   Русский святогорец иеромонах К. рассказывал мне, что недавно в афонском монастыре Колтомуш нашли старинный камень. На нем – греческая надпись. Пророчество о наказании, которое обращено к грекам, гонящим славян. Настанут времена, написано на камне, когда на Афоне греческого монаха будет найти так же трудно, как сейчас – русского.
   Таково предсказание. Оно обращено в будущее. А сейчас? Как спасать Афон в наши дни? Ведь если его «поглотит пучина», то это станет одним из знаков Конца Света. Что же тогда: будущего, которого мы чаем, может и не быть?
   Константин Леонтьев, бывший дипломатом на Балканах и около года проведший на Афоне, в конце XIX века писал: «Пусть спросят откровенно мнение афонцев об Элладе и Турции, например. Все греческие монахи, если только они будут искренни, ответят, что принадлежность Элладе была бы гибелью для Святой горы, что эллины не о том думают, как бы пожертвовать деньги из личного благочестия на монастыри, а как бы с монастырей взять деньги на свои мирские потребности. Что в Турции церковь свободнее, чем в Греции, что монашество в Турции (которая вообще религиознее греков), в большом уважении, чем в свободной Элладе, что в 1854 году, наконец, Афон от турецких войск почти не страдал, а от эллинских волонтеров и повстанцев соседних греческих сел едва спасся, то это дело известное».
   И вот предвидение философа свершилось.
   2 ноября 1912 года греческий отряд высадился в святогорском порту Дафни. Горстка турецких таможенников и почтальонов, спрятавшаяся в русской обители, сдалась героическим освободителям. Греков – с хоругвиями, иконами, колокольным звоном встречала братия Пантелеимонова монастыря. Командир отряда Георгий Папагеоргиу произнес прочувственную речь: без России, расшатавшей мощь Османов, не пришла бы эта победа… Капали слезы умиления. И одновременно представители греческих монастырей писали своему правительству: необходимо присоединить Афон к Греции. Все обделывалось «эля-эля» - быстро. И вот уже в присутствии членов Кинота адмирал Кундуриотис зачитывает декрет, составленный от имени короля: Афон присоединяется к греческому королевству, а все противящиеся будут отданы под суд военного трибунала, обладающего правами приговаривать к расстрелу. Замечателен своей откровенностью первый пункт этого документа: «Афонский полуостров (св. Горы) весь занят нами и составляет отселе нашу оккупацию, находится в состоянии блокады по эллинским законам».
   В записке Российского МИДа давалась на удивление духовная оценка происходящего: «Положение это могло бы найти некоторое оправдание в том случае, если бы греческий элемент Святой Горы имел за собою какие-либо крупные моральные преимущества. К сожалению, времена духовного подъема греческого монашества давно уже прошли. Призванное судьбой, со времени взятия Константинополя турками, и в особенности в девятнадцатом столетии, играть роль не только духовного руководителя своей паствы, но и политического вождя, проникнутого определенными национальными задачами, греческое духовенство, в том числе и Афонское монашество, привыкло приносить свой молитвенный порыв в жертву национальным страстям и вожделениям».
   Сначала греческая аннексия не удалась. Лондонская европейская конференция 1913 года приняла решение образовать на Афоне нейтральную территорию – под покровительством России. Управляться она должна бала делегатами от Румынии, Болгарии, Сербии, Черногории и Греции. Им же предстояло создать совместные полицейские силы.
   Греческие притязания были ущемлены. Кстати, русские келиоты-афонцы, обращаясь к этой конференции, сообщали некоторые интересные подробности на сей счет. Во-первых, коренное население страны покинуло Афон до 676 года. Во-вторых, только пять из существующих монастырей были устроены греками, а остальные ими потом захвачены. Кроме того, существовавшая система афонской демократии, возникшая в 1626 году, не предусматривала участия в управлении монашеской республикой скитов и келий. А ведь порой они оказывались многочисленней монастырей. Да и равное представительство в киноте от обителей с разным численным составом было странным. В то время в Пантелеимоновом монастыре подвизалась тысяча монахов, а в Ставрониките – пятнадцать. Кроме того, в брошюре «О преследовании греками русских келиотов» речь шла о присвоении греками собственности на сумму, превышающую полтора миллиона рублей.
   В ответ греческие монахи составили Меморандум, где, в частности, прокричали: «Свобода есть создание Эллинизма и, если в настоящее время варварские и дикие народы пользуются этим знаменем, то неужели мы, афонские монахи, будем порабощены властью народа менее либерального, менее прогрессивного и менее цивилизованного? Никогда!»
   Разряды нечеловеческой энергии чувствуются в этих истерических словах. Да, греческое слово «энергумэнос» - одержимый – буквально означает: «заряженный энергией».
   Тогда же на ектениях греки стали поминать своего короля, именуя его не Константином I, а по византийскому счету Константином XII – с учетом того, что последний, павший в бою император официально на царство помазан не был.
   «В греческих газетах опять развернулась русофобская компания. Россия вынуждена была принять меры: были отобраны имения греческих монастырей в Бессарабии, и греческим монахам был запрещен въезд в Россию для сборов. В результате премьер-министр Венизелос и Константинопольский патриархат выступили против владычества одной стороны над Афоном и поддержали проект покровительства шести стран.
   Первая мировая война помешала осуществить эти планы, хотя Севрский мирный договор (1920 год), конференция в Лозанне (1923 год) подтвердили международный статус Афона. Греческий исследователь писал: «После 1912 года, т.е. после Балканской войны и договоров в Бухаресте и Лозанне, Афон становится подлинно международной территорией. Только 10 сентября 1926 года односторонним актом Греции Афон был объявлен греческим и живущие на нем монахи других национальностей – греческими подданными».
   Если быть точным, Лозаннский договор сформулировал так: «Греция обязуется признавать и сохранять традиционные права и свободы, которыми пользуются негреческие монашеские общины горы Афона…»
   Однако, вопреки всему этому, в условиях, когда после 1917 года русские монахи оказались дипломатически беззащитными, началась подготовка нового афонского Устава. Очарованные неожиданной рахат-лукумностью греков, сербы, болгары не обратили внимания на то, что согласно этому документу, быть насельником Афона мог только подданный Греции. Под бумагой Кинота, одобрившего проект, появились подписи представителей и Зографа, и Хилиндара. И еще приписка: «Оба представителя Русского монастыря не присутствовали». Новый Устав появился на свет и был подтвержден Конституцией Греции (ст. 109).
   О, недальновидные славяне! О, лукавые греки! Вплоть до 1955 года на Афон не было впущено ни одного монаха-иностранца. Обители приходили в окончательный упадок. В это время братия нашего монастыря буквально вымирала. Она сократилась с 651 до 95 насельников. Шестьдесят восемь русских келий из восьмидесяти двух, разбросанных по Афону, опустело.
   В 1972 году игумен Пантелеимонова монастыря схиархимандрит Гавриил писал патриарху Пимену: «…Наш монастырь находится в крайне затруднительном положении и, особенно из-за неимения братства. С течением времени постепенно число число уменьшается – старики вымирают, а пополнения нет, такое положение и уже здесь живущих приводит в уныние и безнадежность. Мы, зная любовь Русского Народа к Святому Афону, верим и надеемся, что Вашим Святейшеством и всей Русской Церковью будут приняты все возможные меры к тому, чтобы этот русский (почти последний на Афоне) уголок с его святынями оставался и продолжал свое существование для утешения каждого верующего русского человека…»
   Силой навязанное Афону правило таково: если обитель пустует три месяца, то чьей бы она ни была прежде – русской, болгарской или сербской – она переходит к тому монастырю, на земле которого находится. Поскольку семнадцать из двадцати афонских обителей – греческие, результат очевиден.
   Даже за последнее время было утрачено немало. Не хватает братии, слышим мы в ответ на свое недоумение. Что ж, отчасти правда в этом есть. Численность на Афоне «иностранцев», пусть негласно, но регулируется.
   В памятном 1926 году греческое большинство в афонском киноте установило некоторые специфические правила, направленные на ту же «Эллинизацию» Святой Горы. Одно из них таково: афонская кафизма (жилье без храма) может иметь двух-трех насельников, келья – пять – семь (хотя фактически нередки греческие кельи, где подвизаются свыше двадцати монахов – на это закрывают глаза), скит – до пятнадцати человек. Не более. Монастырей ограничения не касаются. А поскольку большая часть негреческих монахов всегда подвизалась именно в кельях, да кафизмах, то пафос этого положения понятен. Все происходящее в кельях – подчинено монастырям, на территории которых они находятся. Келии и скиты не имеют ни своей собственной земли, ни представителей в Карее¹
   Взять хотя бы нашу обитель Новая Фиваида. Когда Россия была могущественна, русских насельников не особенно волновало, что этот скит, превосходящий по размерам большинство греческих монастырей, считается всего лишь метохой, чем-то вроде «рабочего домика». Теперь же – попробуй – посели там братию! Одна такая попытка провалилась на моих глазах. Впрочем, это отдельная история. О ней – позже.
   После 1926 года «забыты» были международные соглашения, когда, в частности, после очередной победы русского оружия над турками, по Сан-Стефанскому договору 1878 года, Андреевский и Ильинский скиты становились монастырями, а Новая Фиваида и Крумица – скитами. Это было предусмотрено отдельным пунктом под номером 22. «Вселенский патриарх Анфим уже выпустил постановление об этом. Но греческие националисты не дремали и быстро нашли поддержку среди иноверцев. На Берлинском конгрессе были пересмотрены некоторые пункты Сан-Стефанского мирного договора не в пользу России. Лорд Солсбери убедил членов конгресса, что Россия хочет создать на Афоне русские гарнизоны (два офицера приняли монашество на Афоне), и русские скиты не стали монастырями. Это привело к дальнейшим тяжким последствиям. Если бы Андреевский и Ильинский скиты стали монастырями, то они никогда не могли бы быть отобраны…»
   Меж тем Берлинский трактат, параграф 62, зафиксировал: «Все лица, независимо от их национальности и государственной принадлежности, имеют свободный доступ и право поселения на Афоне».
   Веками на этой благословенной земле ни у кого не спрашивали документов. Нужно было лишь удостоверять свое православие. Теперь же, не имея греческого паспорта, подвизаться на Святой Горе запрещено. А иностранцам такие документы даются не часто. Отсюда, рассказывают афонцы, - негласная квота. Например, русских – не более семидесяти… Когда же подавляющее большинство святогорцев откажется получать новые электронные документы (а это будет, несомненно, так), - то регулировка численности еще упростится.
   Лукавые формулы 1926 года опровергают грамоты византийских императоров, дававшихся святогорцам на вечные времена. А ведь изначально вазилевся выделили Святую Гору инокам, бежавшим из отдаленных областей Византии, захваченных неверными – из палестины, Египта и Сирии (11).
   Попираются не только древние грамоты, не только оплаченные русской кровью международные договоры по Афону. По сути, человеческая воля тщится отнять у Матери Божией Ее удел.
Отступление. Греция против Афона.
Стоит ли удивляться: весной 2001 года в греческой газете «Элефтеротипия» появилось сообщение, из которого следует, что греческая разведка ведет против Святой Горы подрывную деятельность: «Как это уже известно, господин Омирос Фотиадис из гражданской администрации Афона (ГАА) сотрудничает с греческой разведкой ЭИП, и его главная задача – сбор информации и руководство подрывными действиями через полицию Афона. «Руководитель» Вангелис Папасотириу… объявил себя врагом всех монахов и ультранационалистом. Очевидно, что эти качества считаются существенными в отделе Д-2 греческого МИДа для чиновников администрации, поэтому эти двое были восстановлены в своих должностях (где они раньше работали и оттуда были уволены бывшим губернатором Афона Луисом). Итак, главная миссия исполнителей-чиновников ГАА – это сбор информации и пересылка ее греческому МИДу, в ЭИП (разведку) и в Патриархию. Обычно эта информация – ложь и наговоры на многих святогорцев. Их обвиняют, что они хотят интернационализации Афона, что они служат планам панславизма, потому что хотят нормального существования славянских монастырей.
К усилиям по сбору информации они, к сожалению, привлекли некоторых святогорцев, подчас используя их личное тщеславие или страхи или выплачивая крупные суммы из секретного фонда администрации Афона. Они даже добились ссор между святогорцами и по методу «разделяй и властвуй» стремятся создать неуправляемые ситуации – как получилось с созданием трудностей для работы Кинота – с целью вмешательства внешних сил для «наведения порядка».
Другое странное явление в последнее время – распространение слухов о наличии противников эллинизма на Святой Горе. Итак, у нас идет охота на шпионов в славянских монастырях. Естественно – и это известно – у монастырей есть проблема – неспособность к адаптации и нестабильность «готовых» иностранных монахов к жизни на Афоне. Поэтому они изгоняют новых мирян-послушников и стараются не допускать приезда паломников, интересующихся монашеской жизнью, поддерживают эту ситуацию постоянно и продолжают говорить о шпионах.
Одновременно культивируется антиславянский климат, который у безграмотных монахов считается патриотизмом, а на самом деле Д-2 продвигает секретные планы удаления национальных меньшинств с Афона с последующим уничтожением его самоуправления, которое уже не будет защищено международными законами… Первое официальное заявление об «опасности панславизма» на Афоне было сделано со стороны Вселенского Патриарха в… 1993 г. Оно явилось увертюрой к трем письмам, в которых он потребовал депортации нескольких славянских монахов из святогорских монастырей, а также к запланированным свершившимся фактам, таким как случай со скитом пророка Илии, вмешательству в дела сербского монастыря Хилендар и болгарского монастыря Зограф с целью постепенного перехода этих монастырей в греческие руки».
   Конечно, есть мудрые греки, которые понимают: 1926 год, сделавший удел Матери Божией автономией Греции, обязывает теперь эту благословенную землю жить по законам ЕЭС. Именно особый, международный характер Афона служит ему защитой от произвола мировой закулисы. Убогая цель «ультрапатриотов» очевидна: установить здесь «гражданские» порядки и запродать обители на Запад.² На земле, где деньги прежде были бессильны, установить последний «удел мамоны».
 

¹ Профессор церковного права МДА С.В. Троцкий писал, что на Афоне сложилось феодальное устройство, когда землей владеют только монастыри. Необходима реформа. «Несомненно, греческие монастыри будут против такой реформы, ссылаясь на каноны и свои старые права. Но несомненно и то, что нет таких канонов, которые бы противоречили апостольскому учению о равенстве в Церкви всех национальностей, а что касается старых «прав», не нужно забывать мудрых слов святителя Киприана Карфагенского, что «Consuetude sine Veritatis erroris est» - «обычай без истины есть застарелое заблуждение»…

² Хотя в параграфе 2 статьи 105 Конституции Греции сказано: «Святая Гора управляется через свой режим, установленный двадцатью Святыми Обителями ее, которые расположены на полуострове горы Афон – месте, которое не подлежит купле-продаже».  

Возьмет ли Путин Царьград?

      Этот истребитель прогрохотал как гром средь ясного неба. По поднебесью пролетел молодой российский президент! В Салониках, где едва ли не треть населения – говорящие по-русски понтийцы, меня несколько раз прямо на улице озадачивали вопросом: когда Путин возьмет Константинополь?
   То-то удивился бы «православный президент», если бы узнал об этом. Что, согласно древнему преданию, он может на белом коне въехать в Золотые врата Царьграда… Кстати, уподобляясь вещему Олегу, что бы мог прибить В.В. к этим самым вратам? Конституцию РФ? Ту самую, где сказано: ни одна религия у нас не может быть государственной?
   Известно, ли нашему информированному президенту, что от него ожидали поначалу чего-то иного, кроме бездарной сдачи военных баз, продолжения развала армии и сокращения численного русского народа? А в целом – относительно мягкого ведения страны по пути одряхлевшей Византии… А ведь – похоже! Земли  центра и севера России обезлюдели и заселяются мигрантами. Как напоминают эти районы те опустевшие малоазийские просторы, которые без боя доставались туркам! И сама Москва – в Царьграде такого не было! А тут: дорогая моя столица, золотая моя орда,  - горько пошутил кто-то из поэтов…
   Когда мы были на Святой Горе осенью 2000 года, многие говорили, что сюда готовится визит президента. Сильно надеялись на него русские афонцы! Еще бы: так заманчиво мерцал нерасплавленный оловянный крестик – то ли сгоревшей путинской дачи, то ли из наскоро сочиненных легенд! Не знали агиориты, что в 90-е годы «в числе реформистски настроенных активистов», Путин находился в списке на получение финансовой помощи от Агентства международного развития США.¹ Не знали, что на вопрос ведущего CNN, верит ли президент в Бога, он ответил: «Я верю в людей. Верю в добрые намерения. Верю, что мы явились в этот мир делать добро…» и т.д. и т.п. Не знали, что осенью 2003 года последует заявление В.В. о стремлении «способствовать объединению христианского мира вне зависимости от каких-то нюансов, которые делят мир на различные церкви и конфессии». Не знали на Афоне всего этого. А если бы знали, то не удивлялись бы тому, чем закончились приготовления.
   Визита В.В. на Афон не случилось. Едва он собрался, что тут началось! Буря, снегопад, подземные толчки силой до пяти баллов – невероятное для Святой Горы сочетание! Наконец, опустившийся белый плат плотного тумана. Словно перед падением Царьграда! Вертолет не полетел.² Но не «погода» же на самом деле не пустила! По горячим следам я позвонил знакомым монахам-святогорцам. «Не допустила его Матерь Божия», - таково было общее мнение. Потом, во время очередной поездки на Святую Гору, я услышал и некоторые подробности подготовки визита. Одного очень известного митрополита в нашем монастыре проводили по тому маршруту, который планировали для В.В. Когда вошли в хранилище мощей величайших святых, что рядом с Покровским храмом, владыка распорядился: вот это, это и это – убрать! Речь шла о тех мощах, на которых сохранились остатки плоти, в том числе – о теплой руке святого Иоанна Русского. Вельможный архиерей то ли знал, то ли опасался, что «православному президенту» это будет неприятно. Что побрезгует.
   А возжигать светильник в синагоге не побрезговал.
Отступление. При свете меноры.
Путин еще добавил по поводу врученного ему хасидского подарка: «свет и добро, которые будет излучать ханукальная менора, будет освящать и Кремль». Мы-то думали, что политику президента будут освещать отблески чудесного пожара, в котором не расплавился его крестик, но освещает семисвечник – главный символ иудаизма.
В очередной раз стоит напомнить, каким образом трактуется смысл ханукки. Его «рассматривают как хорошее средство создать в диаспоре противовес разъедающему влиянию Рождества»³. А вы думаете, почему теперь в начале каждой зимы известные политические деятели и телеведущие рассказывают нам о замечательном празднике, посвященном победе древних иудеев над язычниками? Действительно, почему бы православным не порадоваться торжеству единобожия!? Да вот тут заковыка какая. Талмуд однозначно рассматривает нас, христиан, как язычников. Так что актуальность ханукки действительно трудно переоценить. И если на самом деле подаренная Путину менора коптит сейчас в Кремле, символичность этого момента – удручающая.
   71-е Правило Святых Апостолов гласит: Аще который христианин принесет елей в капище языческое, или в синагогу иудейскую, в их праздники, или возжет свещу: да будет отлучен от общения Церковнаго. Занора толкует это место: «Да будет отлучен от общения церковного», ибо приношение елея и свещевозжение делается потому, что чтит обычаи иудеев, или язычников. А если чтит их богослужение; то должно думать, что и мыслит так же, как они». Судите сами, насколько точно сказано! О какой тут поездке на Афон могла идти речь?!⁴
Может быть, при подготовке визита Путина в синагогу его референты подвели? Может, это был неудачный экспромт? А я задам другой вопрос: вы знаете, что такое «протокол» при подготовке официального мероприятия с участием лица такого ранга? То-то и оно. Поэтому – не надо «наивных» вопросов.
   Не было случайностей. Не было их и при подготовке визита в синагогу, и при составлении речи на праздновании юбилея прославления преподобного Серафима. Интересен такой взгляд аналитика: «Незадолго до прибытия в Саров В. Путина, заместитель президентского полпреда в Приволжском федеральном округе Сергей Обозов, открывая саровские торжества, назвал их ни много, ни мало, как «проектом реставрации системы отношений Церкви и государства, известной с древних времен как «симфония властей».⁵
   Под эту, ожидаемую симфонию, было роздано много авансов. В частности, Патриарх молился в Сарове не только о «властях и воинстве ея», но вставил в Ектению и лично «господина президента». Это без сомнения, знаковый шаг, самый многозначительный после того, как в марте 1917 года Священный Синод разрешил молиться за «благоверное Временное Правительство».
   Представители власти, и в первую очередь президент, получили большое число благодарностей за то, что соизволили посетить преподобного Серафима в его праздник…
   О том, что Святейший Патриарх пытался провести несомненную аналогию между Царем и президентом, свидетельствует приветственная речь Предстоятеля РПЦ, в которой он, в частности, сказал: «Много лет назад на Саровской земле был прославлен великий угодник Божий, преподобный Серафим Саровский. И тогда со множеством народа молился император Николай Александрович. Промыслом Божиим, сегодня, спустя ровно век, Саров вновь встречает главу российского государства, президента Владимира Владимировича Путина… нынешнее торжество является знаком единения Церкви, народа и власти, единения, искусственно прерванного трагической историей ХХ века, но теперь восстанавливаемого молитвами преподобного Серафима и нашими общими трудами».
   Однако, как сообщили корреспонденты, президент лишь зашел в храм и приложился к мощам преподобного Серафима.⁶   
   Тогда даже те, кто все еще говорит о «православии президента», были смущены его явным холодком и словами чрезвычайно лапидарного выступления: «В России высоко ценят вклад всех конфессий нашей страны в дело укреплении Российской государственности, в укрепление согласия между народами многонациональной России, в дело укрепления нравственных основ нашей жизни». Характерно, что несколько позже, в приветствии XI съезду мусульман Кавказа, речь президента уже лишена политкорректных расшаркиваний перед «другими конфессиями»: «В России высоко ценят и поддерживают усилия мусульманского духовенства по развитию добрососедских отношений между народами»… и т.д.
   Увы, все-таки «расплавился» оловянный крестик надежды на православного президента. Испарился в горячем ожидании верующих. Не вспоминают его больше… Зато рассказывают, как поднялся президент на колокольню в известном монастыре, попросил разрешения позвонить, качнул язык колокола… И все замерли, пораженные. Металл ударил о металл, но вместо звона, едва ли не оглушающего, раздалась мертвая тишина! Может, и это – всего лишь апокриф, как и рассказы об укоряющем посещении патриарха преподобным Феодосием Киево-Печерским! Верноподданные публицисты наверняка могут нам это убедительно доказать. Но сам факт того, что крестик испарился из памяти, а колокол не забыт, говорит о многом. Для православных душ от президента действительно исходит мертвая тишина.
   Честно говоря, мне стало не по себе, когда заговорили, что в Великую Субботу 2005 года В.В. самолично получит у Гроба Господня небесный огонь, и доставит его на Родину. Мелькнула мысль: Господи помилуй, а вдруг при Путине не сойдет?! Потом я узнал, куда его возили в Израиле. Во-первых, на какие-то переговоры (неизвестно о чем). Показывали его всему миру в кипе (этот ритуальный головной убор ему очень к лицу). Был он, конечно, доставлен в музей Холокоста (попробовал бы проигнорировать!) Даже в храме Воскресения Господня присутствовал… Но на Великую Субботу не остался. Увезли.
   …Нет, симфония властей между кипой и патриаршим клобуком существовать не может. Но она может возникнуть, когда произойдут события, которые для многих окажутся громом средь ясного неба. Тогда и русский мужик перекрестится. Но это будет не грохот путинского самолета.           

¹ Независимая газета. 2001. 22 марта.

² Спустя некоторое время при полете на Афон разбился патриарх Антиохийский.

³ См.: Аттиас Жан-Кристоф, Бенбасса Эстер. Еврейская Цивилизация. Энциклопедический словарь. М., 2000, с 143.

⁴ Наконец «с третьей попытки» побывал-таки В.В. на Афоне! Последствия этого визита, случившегося в сентябре 2005 года, еще предстоит оценить – хотя бы с точки зрения возвращения нам отнятой собственности.

⁵ Уже в 2003 году на Рождественских чтениях об этом же вполне серьезно говорил некий профессор.

⁶ «Первый и Последний», № 10, 2003.

Главный фактор

   Что же касается русских утрат на Афоне, наступит время, - и мы должны будем решительно предъявить свои права на отнятые обители. Предъявить не только при поддержке РПЦ, но и государства! Но, конечно это произойдет, когда управлять им будут совсем иные люди.
   Да, не стоит забывать и давний пример возвращения нашего Пантелеимонова монастыря из цепких рук греков, и опыт русского дипломата графа Игнатьева. Уж он-то вопросы собственности на Афоне и на Святой Земле решал эффективно. С помощью дипломатических, юридических, финансовых методов противостоял греческому лукавству, распространившему влияние до самых верхов Османской империи¹.  Тогда наши афонские монахи писали: «Если бы не искреннее участие русского посла, столь для нас неоценимо-благодетельное, то… греки выгнали бы нас с Афона, в чем и состояла главная задача всех притеснений и обид, сделанных ими русским. Мы не раз слышали их совещания между собой, что нужно успокоить русских, пока послом в Константинополе г. Игнатьев, а когда не будет г. Игнатьева, тогда можно поступить с русскими, как угодно, ибо никто за них прежде не заступался, никто не заступится и после».
   Никто не заступится и после… Неужели они были правы?
   Русский Афон переживает сейчас трудные времена. Это в первую очередь касается даже не бесправия большинства наших келиотов, но – положения дел в Пантелеимоновом монастыре. Удержать русский Афон от падения может лишь Россия, которая способна удержаться сама. В свою очередь, если удержится (в Православии) наша страна, то Господь – до времени – будет терпеть и весь остальной мир. «Цивилизацию», живущую у III Рима взаймы и не осознающую этого, ибо с благодатью отходит и понимание вещей…
   Да, удерживающая сила падет тогда, когда православный мир перестанет рожать праведников. Прекратится восполнение числа отпавших ангелов на Небе. И история потеряет смысл.
   Вот какой масштаб судеб связан с судьбой маленького Афона!
   Или масштаб наших фантазий?
   В глазах «современного человека» III Рим – архаическая химера. А пророчества, предания – удел религиозных маргиналов. Рационалисты мыслят «факторами». Упивающиеся ложью, они считают себя информированными. И в лучшем случае называют нас витающими в облаках мечтателями… Однако одно из ключевых понятий православия – «трезвение». Оно включает в себя чуткое уловление знаков, не видимых на экране телевизора. Истину освящает Сам Господь – Солнце Правды.
   Не к нам ли обращены слова: все вы – сыны света и сыны дня: мы не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. (1 Фес. 5: 5 – 7 ).
   Да, трезвение подразумевает ясное, как день, восприятие действительности. Оно учитывает «фактор», которого нет в компьютерном мышлении постоянно ошибающихся «футурологов» и экспертов из Римского клуба. Это «фактор» - Бог.
   Надо быть чутким к проявлениям Высшей воли. И быть достойным ее воплощения.
   О духовной, главной битве человека святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «КАЖДОМУ ИЗ НАС ПРЕДНАЗНАЧЕНО ВЗЯТЬ У ИНОПЛЕМЕННИКОВ СВОЙ ИЕРУСАЛИМ И СВОЙ ЦАРЬГРАД». А значит – очистить от врагов веры храм своей души. Таковая духовная проекция предвещенной нам предапокалиптической  победы. «Реконкисты», которая, Бог даст, вберет в последнюю Православную империю и Константинополь.
   Замечательно написал Федор Иванович Тютчев:
   «Москва и град Петров, и Константинов град.
   Вот Царства Русского заветные границы».
   Это свершится. Тогда из стены святой Софии снова выйдет священник с чашей. И продолжит прерванную литургию.
   Да, это будет чудом. Но чудо – не феномен, а явленная нам внутренняя сущность. Явное чудо расширения Православного Царства может стать лишь следствием чуда сокровенного, которое проходит в душах множества людей – чуда их молитвенного преображения. Оглянись, православный, и ты увидишь, что в храм рядом с тобой идут вчерашние атеисты, комсомольцы и либеральные скептики. Из «единого общества под названием советский народ», из «демократического электората» они преображаются в граждан незримого III Рима. Пока он сокровен – и на улицах Москвы мы видим немногим больше православных людей, чем на улицах Константинополя, - но это – пока.
   И пусть писал В. Соловьев:
   «Смирится в трепете и страхе,
   Кто мог любви завет забыть,
   И третий Рим лежит во прахе,
   А уж четвертому не быть».
   Ничего, и из праха Третьего Рима восстанет Царь. Явление Империи не будет воплощением «русской экспансии». Это будет спасительным расширением церковной ограды. Если речь идет о III Риме, в который «снидошася» два первые Рима, то и сейчас православные из стран Европы ( и не только Европы), - духовные потомки христиан Рима и Византии, являются гражданами прикровенной империи. Только находятся они в рассеянии. В гонении. Они еще не вернулись на Родину. И это тоже – пока.
    
 

¹ Граф понимал, с кем имеет дело, поэтому, когда надо, действовал без обиняков. Вот ситуация с древнейшим в мире синайским кодексом Библии V века, похищенным британским ученым Тишенфордом и в конце концов, когда факт хищения обнаружился, поднесенным в дар Государю императору Александру II. «Желательно получить акт Синайской обители, удостоверяющий, что драгоценная рукопись преподнесена ею Государю Императору (в собственность), взамен чего мы могли бы дать 3 или 4 ордена каких угодно степеней, да пожалуй, тысяч 10-12 рублей в придачу. Разумеется, чем меньше, тем лучше…» - так писал Н.П. Игнатьев.
Меж тем, по выражению графа, в Петербурге царило «отсутствие руководящей мысли в нашей политике», постоянно выражалось «желание спокойствия и отсутствия дел на Востоке», «никого не обижать и лучше своих выдать, чем затевать спор».
(Проф. А.А. Дмитриевский. Граф Н.П. Игнатьев, как церковно-политический деятель на православном Востоке. С.-Пб., 1909).
 

Явление империи

   Один из знаков особой связи Афона и России, их соединения в III Риме – история Иверской Монреальской иконы. Говорят, что за пятнадцать лет она источила центнеры благоуханного мира. А заплакала впервые в памятный день провокационного «путча ГКЧП», повлекшего грандиозный развал державного тела, - 19 августа 1991 года.
   Святогорцы рассказывают: незадолго до убийства хранителя иконы Иосифа Муньоса Кортеса его приглашал к себе старец Климент, настоятель Рождественского афонского скита, где был написан чудотворный образ. Хотел благословить брата Иосифа отправиться с иконой в Россию. Но тот не успел – наступал страшный канун сатанинского праздника Хэллоуин. Уже забронирован был номер 806 в афинском Гранд-отеле. Уже зло готовило свое преступление.
   Видеохроника сохранила для нас знаменательный факт: последней иконой, к которой брат Иосиф приложился при своей земной жизни, был образ связанного и пронзенного стрелами первомученика Стефана. Это произошло в обители святого Николая на греческом острове Анкрос. Тогда же, в день рождения Кортеса, начала слезоточить богородичная икона XV века. Вот видеокамера делает наезд, и мы отчетливо видим черные круги под глазами Пресвятой Девы, стоящие в них капли слез, их льющийся поток.
   Есть свидетельства, что Иосиф Муньос (тайно принявший постриг с именем Амвросий) в последние месяцы своей земной жизни говорил: скоро чудотворения Иверской Монреальской перейдут на образ русского царя, который обретут в России. Отцу Амвросию, чье ежедневное молитвенное правило составляло десять часов, открывалось многое… Через год и девять дней после страшного убийства и исчезновения Иверской Монреальской начала мироточить ставшей известной теперь икона Государя¹.
   Совпадение? Что ж, чудо может смириться и жить даже под таким именем. Однако от этого оно не перестанет оставаться чудом. И чудо это вливается в хор других чудес последнего времени. Их свидетельство звучит в чутких душах: СКОРО, СКОРО ПРАВОСЛАВНАЯ ИМПЕРИЯ ЯВИТСЯ ИЗ-ПОД ТАИНСТВЕННОГО ПОКРОВА.

¹ Побывала она и на Афоне. Явное чудо мироточения напрочь развеивало греческий скепсис. По свидетельству хранителя иконы Олега Ивановича Бельченко, образ был с почетом встречен в целом ряде святогорских монастырей. Агиориты благоговейно молились «русскому василевсу».   

ПРИМЕЧАНИЯ

 1. Из известного пророчества Мефодия Патарского (VII век) мы узнаем происхождение названия «Византия» и не только это: «в генеалогии Откровения, устанавливающей родственные отношения глав Македонского, Византийского и Римского царств, можно усмотреть еще и идею равного и даже господствующего отношения Византии к Риму. Виз и Ромул – современники, преемники их, главы царствующего дома, в одном и другом государстве, являются детьми Византии, дочери византийского царя». (Малинин В.Н. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Историко-литературное исследование. Киев, 1901).

2. При старце Иерониме визит в русский монастырь католического епископа закончился иначе. «В 1860-х годах приехал на Афон из Рима католический епископ и спросил отца Иеронима, какого он мнения относительного нового католического догмата о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы. Отец Иероним спросил его, верует ли он в Евангелие. «Да, конечно», - ответил тот. «Так вот вам есть ответ на сей вопрос». – «Где ж, скажите». – «В словах произнесенных Самой Царицей Небесной: Величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой о Бозе Спасе Моем (Лк. 1, 46-47). Если бы зачатие Ее не отличалось чем-либо от естественного, то Она не произнесла бы слов о Бозе Спасе Моем, каковые слова могут относиться только к тому, кому нужен Спас, то есть зачавшемуся естественным порядком, а не непорочным, как то думают заблудившиеся католики о Божией Матери, предочищенной Святым Духом к приятию Господа». Епископ, лишь только услыхал такое обличение своего заблуждения, немедленно встал и ушел из монастыря, не зайдя даже в гостиницу».

3. «В 645 году Моавия (наместник калифа в Сирии) захватил Родосскую статую солнца, знаменитый Родосский колосс, и продал ее одному торговцу еврейского происхождения из города Едессы, который навьючил на 900 верблюдов материал, полученный из обломков статую».

4. Те, кто имел тогда, во время навязанной унии, представления о папстве, прекрасно понимали: его канонические нарушения шли рука об руку с чудовищным падением нравов. Еще сто лет до унии певец любви Петрарка писал о нравах папского двора: «Это лабиринт, где ревет Минотавр-похититель, где царят Венера и Пазифая, любовница тельца. Там нет ни вождя, ни Ариадны, чтобы завлечь чудовище и задобрить его привратника, нет и другого средства, кроме золота; за золото же там продадут небо и Иисуса Христа». И еще одна характерная деталь: эдикт папы Пия II, повторенный в 1488 году его приемником Иннокентием VIII, гласил: «Запрещается священникам содержать публичные дома либо за плату служить посредником для куртизанок»…
   Вот с кем заключалась уния!

5. О, греки прекрасно помнили латинские нашествия. По свидетельствам современников, от первых крестовых походов они потерпели больше, чем неверные. Недаром историк Досифей Иерусалимский писал, что «крестовые походы были священной войной в том же смысле, в каком проказа называется священной болезнью». Результат взятия крестоносцами Фессалоник в 1185 году описал митрополит Евстафий Фессалоникийский. Тогда «улицы покрылись трупами, которые все, благодаря хищничеству завоевателей, оставались в обнаженном состоянии. Мало того, латиняне позволили себе самое наглое поругание над трупами побежденных греков. Человеческие тела были умышленно расположены между падшими ослами, убитыми собаками и кошками, притом им даны были такие позы, как будто они хотят обняться и удовлетворить чувственные похоти. Трупы умерших долгое время оставались непогребенными, и когда завоевателей просили исполнить этот общечеловеческий долг, они с насмешкой отвечали: ”Мы привыкли к этому; притом такое зрелище и такой запах доставляет нам наслаждение“». Но это была только прелюдия варварского нашествия на Царьград.
   Четвертый крестовый поход 1204 года вела не вера, а алчность. Он пошел не к Гробу Господню, а к сокровищам Царьграда. И закончился чудовищным грабежом, насилиями, святотатством западных рыцарей.
   Утвердившаяся в Константинополе Латинская империя просуществовала полвека. «Последний латинский император, - пишет исследователь С. Рамсимен, - дошедший до крайней бедности, продал большую часть находившихся в городе священных реликвий Людовику Святому; затем, прежде чем отдать в залог венецианцам своего сына и наследника, он приказал снять с кровли дворца все свинцовые покрытия и расплачиваться ими вместо денег».
   Да, именно награбленными в Царьграде святынями («Туринская» плащаница и многое другое) пыталась освятить себя «Священная» Римская империя германской нации. Россия же – со времен передачи шапки Мономаха – получала духовные реликвии из Царьграда в дар. Третьему Риму суждено было возникнуть не на Западе, а на Востоке. Мистическую преемственность не получают грабежом. Между прочим, папа Римский Иннокентий III по поводу взятия Константинополя писал так: «В Писании сказано, Бог пременяет времена и поставляет царства; в наше время, к нашей радости, это, видимо, исполняется на царстве Греческом. Бог предал Византийскую империю от гордых – смиренным, от неповинующимся – послушным, от отделившихся – верным сынам Церкви, т.е. от греков – латинянам».

6. В полном объеме эта анафема звучит так: «Если кто будет благовествовать вам противоположное тому, что мы благовествовали вам, хотя бы то был и Ангел с неба, да будет анафема; иерей ли, мирянин ли то, да будет отлучен от бога, проклят и по смерти да не растлеется и пребудет в вечных муках. Камни, железо пусть рассыплются и распадутся – сии же никогда же и никакоже. Да наследуют проказу Гиезия и удавление Иуды, да будут на земли как Каин; иже стеня и трясыйся; и гнев Божий да будет на главе их, да будет с предателем Иудой и богоборцами иудеями. И земля разверзшая да поглотит их, как некогда Дафана и Авирона и Ангел Божий да преследует их мечом во вся дни жизни их. И да подлежат они всем проклятиям Патриархов и Соборов под вечным отлучением и в муках огня вечнаго. Аминь».

7. О царящей на Фанаре атмосфере красноречиво свидетельствует греческая пресса (в связи с отказом некоторых афонских обителей признавать стамбульского патриарха каноничным главой Святой Горы) и последовавших патриарших санкций. «После того, как были посланы несколько тысяч телеграмм и писем в Патриархию (в некоторых были сотни подписей), и после шума от многих публикаций… и после давления выдающихся греческих и кипрских политиков Патриарх показал, что отходит от своей первоначальной твердой позиции, и выразил желание найти общий язык и компромисс для окончания этого кризиса…
В этих условиях и с тем, чтобы дать патриарху подходящий предлог для снятия наказания и урегулирования кризиса, святогорцы решили послать в Фанар делегацию из четырех игуменов монастырей – Дохиару, Симоно-Петрас, Агиу Павлу и Григориу… Утром эта делегация имела трехчасовую беседу с Патриархом. Патриарх говорил уверенно, в жестком тоне, но в конце беседы он проявил гибкость и компромисс, признал ошибки Экзархии, и дал понять: этот вопрос будет закрыт после заседания Синода Патриархии… Он даже попросил святогорцев задержаться на несколько дней для совместного празднования Благовещения и присутствовать на заседании Синода. Два игумена из делегации продолжили свое пребывание в Стамбуле, уверенные в том, что они принесут радостные новости на Афон…
В принципе климат в Патриархии был очень дружелюбным. Известный митрополит Филадельфии Мелитон не появился в течение этого времени или из-за личного вмешательства Патриарха, или потому, что работал за кулисами для нейтрализации возможного компромисса. Тем временем… в Стамбуле появились два лица, известные своим отношением к Афону… Один из них – профессор богословского факультета Аристотелевского университета в Салониках Афонасиос, широко известный связями с масонством… А вместе с ним был Христос Алексиадис, который был охарактеризован как нежелательное лицо и выслан со Святой Горы. Этот господин без колебаний привлек к суду святогорцев-монахов и св.Кинот, чтобы обеспечить свои экономические интересы…
   Эти господа имели контакты с патриархом и другими архиереями и заявили публично, что нельзя отменять наказания, если святогоцы не покаются и не примут Патриарха как своего епископа. Одновременно появился и митрополит Мелитон, который подверг критике этих двух игуменов за их позицию. В следующие два дня игуменов оставили в гостинице без сопровождения, хотя в Стамбуле был взрыв исламизма из-за муниципальных выборов.
В этих условиях они пришли во вторник утром в Фанар для участия в заседании Синода, где было объявлено окончательное решение. То, что они услышали, их буквально потрясло: «Сначала привезите сюда четырех наказанных, а потом мы будем решать вопрос о наказаниях».
Таким, к сожалению, был конец попытки примирения. И, естественно, мы спрашиваем: после того шума и реакции православного народа, политиков и средств массовой информации и даже после личных обязательств Патриарха – почему такая непримиримость?
Какая сила так мощно управляет делами Патриархии?...»

8. «Архиепископ Никанор писал: «Православная Церковь принесла на Русь из православной Византии идею великого князя как Богом поставленного владыки, правителя и верховного судии подвластных народов, устранив словяно-варяжскую идею князя как старейшего в роде атамана удалой покоряющей огнем, железом и дубьем дружины. Церковь принесла на Русь из Византии идею государства с устранением варяжской идеи земли с народом, которую княжий род может дробить без конца как удельную свою собственность. Церковь утвердила единство народного самосознания, связав народы единством веры как единокровных, единосущных чад единого Отца Небесного, призывающих Его Принебесное Имя на едином языке, который с тех пор стал для всех славянских племен единым, родным и священным языком»» (Цит. По [11]).

9. Так, кстати, были сглажены последствия греческой авантюры, о которой практически по горячим следам писал «Одесский вестник»: «В 1821 году произошло восстание греков. Монастыри были наполнены оружием: пушки в башнях и прозорах стен имели свои боевые заряды, в монастыре Есфигмен отливаемы были пули, канал Ксерксов вновь был перекопан и укреплен завалами из дерева и камня, и Афон сделался полуостровом. До 6000 греков и их жен укрывались в пещерах и лесах Св. Горы и получали скудную пищу из монастырей, а допитывались кореньями и листьями древесными; наконец, отправлены были на парусниках два отряда для взятия сперва Коваля и потом Солуня. Лучшие духовные старцы не одобряли этих предприятий. Поход на Ковалу кончился тем, что турки отрубили головы вышедшим на берег. Лодки отплыли обратно, а Паша с 4000 солдат прибыл на Афон к Ксерксову каналу, а после незначительной перестрелки рассеял воителей, перешел канал и стал лагерем у первой возвышенности Афона Мегали вигла (Большая стража). Из всех монастырей монахи разъехались в разные страны. Почти опустелый Афон покорился Паше и был обезоружен, а мужья с женами возвратились в свои деревни. 10 лет турецкие малые отряды жили во всех монастырях Афона и сторожили дух эллинского возмущения. Десять лет афониты в разных странах и преимущественно в Греции (на Святой Горе оставались немногие старцы). В 1831 году Турция оставила Афон, монахи вернулись в обители и учредили празднество в неделю ап. Фомы и особую службу в память освобождения Св. Горы».

10. Замечательно писал С.Н. Дурылин: «Византия знала, что она – конечна, но безконечно православие; зная свои исторические грехи и не имея силы и воли истребить их, Византия верила, что судьбы православия в мiре не могут всецело зависеть от исторической судьбы царей и народа, что суд Божий, истребляя человеческое, хранит Богочеловеческое, - Божественное, таимое в человеческом. Отсюда рождается идея мистического и религиозного преемства, духовного наследия… Может пасть – и падет – Второй Рим, и каменные стены его не выдержат агарянского натиска, но православный град Софии с незримой крепостью стен церковных не может быть истреблен… Обладание земным господством, - верила Византия, - предполагается тому, кто ближе других подходит к невидимым стенам этого града. Но это подхождение к гаду Софии возможно лишь в правой вере и правом богопочитании. Ключ к воротам этого града есть ключ церковный; только он один отпирает врата. Византия императорская, великолепная, грешная и мудрая, не любила Руси: она помнила северных варваров, пенивших своими ладьями воды Босфора, она боялась славянской волны, шумно плескавшейся отовсюду с севера и запада к самим воротам Царьграда. Но не любя и, может быть, презирая Русь-плебея с великолепной усмешкой стареющего патриция, Византия знала, что там, на севере, она зажгла сама же светоч истинного Богопочитания, передала свое бывшее в ее руках сокровище веры и мудрости – православие Софии и Логоса… И, предчувствуя свою историческую смерть, безсильная ее отвратить, она прочила нелюбимую Русь в наследницы своего духовного богатства, вверяя ей, единоверной и единомысленной в Божеском, а не в человеческом, ключи от града Софии… Признанный знаток Византии Шарль Диль недавно писал:
«…Народное воображение с тревогой пыталось проникнуть в тайны будущего и узнать свою судьбу. На площади Торо, которая теперь называется площадью Сераскериата, у подножия высокой колонны, изображавшей Императора Феодосия, возвышалась привезенная из Антиохи в Византию статуя, изображавшая мужчину. Все сходилось в том, что скульптурные орнаменты на каменном основании памятника представляли историю последних дней города, когда он будет взят русскими. Писатель Х века, анонимный автор книги «О статуях», пишет об этом с большой определенностью, и это предчувствие никому не известного византийского писателя тысячу лет назад кажется нам теперь поразительным, потому что в то время нарождающаяся Россия должна была казаться обитателем Босфора слабой и очень отдаленной страной»».

11. Факт афонской многонациональности подтверждают, кстати, такие свидетельства. Вот слова святого Саввы Сербского о смерти своего отца Стефана Немани (в монашестве Симеона) на Афоне: «Многи языци тогда приидоша поклонити се ему… прево Греции, потом Иверие таже Роуси, по Роусех Блъгаре, потом паке мы (сербы) егово стадо совокупленное». Несколько позже, в 1342 году, в золотой булле болгарского царя Иоанна Александра читаем, что монастыри построены на Афоне, чтобы «поминать… всяк род христианскы. Ибо не от единаго рода точию или от двою обретаются в том святом месте здателе, но понеже общее спасение в нем есть искающим е, обще бо бысть и место благовольствующим. Того ради обретаются здания от вского рода и языка православного, еже суть первее и изряднейше Греци, Блъгаре, потом же Сръбе, Роусси, Ивере, всяк же имать память противу своему потроуждению, паже же рвению».